След механической обезьяны

«Тридцать семь лет, – думал он, – через тринадцать годов мне будет пятьдесят! Доживу ли я до такого возраста? Отец мой, вон, в сорок семь скончался, но у него была причина – пил сильно. Это его и сгубило. Доктор говорил, что если бы не водка, то пожил бы еще, может быть, и десять лет, а может, и все двадцать. Предупреждал. Отец, правда, его не слушал, вернее, слушал и даже соглашался, но одно дело соглашаться с доктором, а другое – бросить пить. С одной стороны, ты соглашаешься с доктором, что пить нельзя, а с другой стороны – пьешь. Так поступал и Фрол Кочкин. А почему пил, непонятно, сам говорил в подпитии: пьет оттого, что счастья нету. У отца с матерью был только один ребенок – Меркурий, рождались еще дети, но умирали в младенчестве. Назвали сына так не в память римского бога торговли и не в память о каком-нибудь русском подвижнике, а в честь российского брига «Меркурий», отличившегося в русско-турецкой войне. Это была несбыточная мечта Фрола – стать моряком. Когда он понял, что волн никогда ему не бороздить, принялся настаивать, чтобы в моряки пошел сын. Однако тут вышла незадача, боялся маленький Меркурий воды до жути, до переходящей в судороги дрожи. Сказали тогда люди знающие, что если случится ему в воде оказаться, то сразу же он и утонет. Меркурий поначалу-то и реки боялся, но потом пообвык и даже стал купаться, но море, которого он никогда не видел, так и осталось его далеким кошмаром.

Отец умер от водки, но это так говорили, сам Меркурий подозревал, что пил Фрол Кочкин, потому что его единственный сын пошел служить в полицию. Не любил отец полицейских, и не потому, что у него были от них какие-то неприятности, напротив, никогда он не нарушал закона. С полицией дел никаких не имел, а не любил, потому что все ее не любили. Кочкин до сих пор не мог понять, за что такая немилость от людей к его родному ведомству.

Будучи двадцати пяти лет от роду, Меркурий женился. Не то чтобы по любви, просто надо было. Когда он спросил, а зачем ему жениться, мать сказала:

– Затем, что все женятся! Без жены мужчине нельзя! Без жены соблазнов много, которым он сам противостоять не в силах…

– Это какие же соблазны?

– Пьянство, например!

– Отец вот тоже женат, а пить не бросил! – заметил тогда еще молодой Кочкин.

– А он, может быть, своим пьянством от другого, еще большего соблазна спасается! – ответила мать. – А тебе все одно жениться надо!

Невеста нашлась, да она никуда и не пропадала, соседская девушка Настя. Не красавица, но и Кочкин тоже не особо блистал, все сошлись на мнении, что она ему пара, а он пара ей. Меркурию жениться не хотелось, но родителей ослушаться не мог. Заслали сватов. Кочкин-младший еще надеялся, что откажут ее родители, но не случилось – дали согласие. Состоялся сговор, свадьбу на осень назначили. Не успел оглянуться – вот и октябрь. Поженились. Невеста оказалась девушкой бойкой, он-то до этого женщин не знал, а тут надо идти и в одну кровать с ней ложиться. Легли, он все думает, как бы так заснуть, а она лежит и дышит ему в левую щеку. Громко, жарко, точно раскаленным степным ветром голову обдает. От этого дыхания у него дрожь по ногам пошла, мелкая, противная. Хотел отодвинуться, да куда там, держит его невеста за руку, крепко держит, не пускает. Отец за день до свадьбы утешал: «Не бойся, природа подскажет…»

Лежит Кочкин, ждет этой самой подсказки, а ее нет. Невеста все ближе к нему, все ближе и вроде уже некуда, а она суется. Хотел ругнуться, да не успел, легла ее рука сначала ему на живот, а потом быстро, юрко, вниз…

– Ах! – только и хватило его на этот всхлип.

А она гладит Меркурия там… губами в ухо тычется да поминутно спрашивает:

– Чего ты, чего ты?

Следующим утром, когда сидели рядом за столом, он нет-нет да и глядел на свою невесту, теперь уже жену, украдкой. Все искал на ее простоватом лице хоть тень смущения – не находил. А сам, только ночь вспоминал, чувствовал, как заливаются щеки румянцем. Гости это замечали, подмигивали, знаки какие-то делали, но он этих знаков не понимал, только бездумно кивал в ответ.

Прожили вместе два года, детей не было, да он не сильно-то и хотел. Потом жена захворала. Доктор приходил, принес в их дом новые резкие запахи, осмотрел жену, сказал, что скоро все пройдет. А оно не прошло, с каждым днем все хуже и хуже… Потом и вовсе в забытье впала – думали, умерла. Доктор сказал, это не смерть, нужно подождать, еще полгода ждали, потом только жена преставилась. Похоронили.

Времени прошло немного, а мать опять давай про свадьбу, мол, жениться тебе пора, нечего во вдовцах ходить. Но тут Меркурий проявил твердость и сказал:

– Нет, я женюсь тогда, когда сам этого захочу!

– Да как это так? А вдруг не захочешь?

– Ну а не захочу и не женюсь!

После того Кочкин так и не женился. У него были женщины, любил к солдаткам захаживать, потискать там или еще чего… Но жениться, нет уж – увольте!