След механической обезьяны

– Я про это ничего не знаю, а так сказал, потому что Николай у нас сейчас главный, и у главного всегда деньги, вот и все!

– Значит, вы не знаете, о чем говорили следователь с Николаем?

– Нет, меня в эти беседы не посвящают – молод еще! – Гимназист сказал с обидой в голосе.

– Следователь обычно разговаривал только с Николаем, или они еще кого-то приглашали?

– Никиту звали, он у нас теперь правая рука Николая.

– А Андроса звали?

– Нет! – отрицательно мотнул головой гимназист и даже удивился.

– В последний визит Алтуфьева Никита присутствовал при разговоре?

– Не знаю, меня дома не было… Вы у Николая спросите…

– Да спросим, конечно, спросим, – кивнул фон Шпинне. – Когда следователь ушел, вы все, насколько мне известно, сели за стол?

– Да, обед накрыли!

– О чем вы говорили за обедом?

– Ни о чем, пообедали, да и разошлись…

– Возможно, вы ушли, а кто-то остался за столом?

– Нет, только прислуга грязную посуду убирала…

– Вы так говорите, будто заглядывали в столовую уже после того, как все разошлись…

– Заглядывал!

– Зачем? – непонимающе улыбнулся фон Шпинне и перевел взгляд с Сергея на доктора. Тот сидел с серьезным выражением лица и внимательно слушал беседу.

– Просто заглянул, вот и все! – пожал плечами гимназист.

– Может, вы кого-то искали, Николая или Никиту?

– А зачем мне их искать, они сидели в отцовском кабинете, говорили о чем-то…

– О чем, вы, конечно, не знаете?

– Нет!

– Сергей, а что Андрос, он разве не принимал участия в беседах со старшими братьями?

– Да он спустится со своего чердака, поест и снова туда забирается – художник! От него порой просто слова не услышишь. А чтобы он с кем-то разговаривал…

Начальник сыскной понимающе закивал и задумался. Вот ведь как бывает, говорят, художник, что-то там рисует, а что рисует? Ведь Фоме Фомичу даже в голову не приходило поинтересоваться, посмотреть на эти картины. Нужно будет исправить это упущение. Может быть, это какой-нибудь новый Шишкин творит в безвестности на чердаке.

– Сергей, а труп Новоароновского вы видите впервые?

– Да!

– В доме не было никакого шума? Никто не бегал, не кричал: «Управляющего убили!»?

– Нет, я не слышал…

– Как вы думаете, если вы, конечно, об этом думали, кто мог убить управляющего вашей ситцевой мануфактурой?

– Не знаю!

– А вот по вашему дому ходят слухи, будто бы это дело рук конюха Леонтия. Как вы к этому относитесь?

– Это что же, из-за Руфины?

– Получается, так.

– Даже не думал об этом…

– Вам было известно о связи вашей приживалки с Новоароновским?

– Об этом все знали, не только я. Руфина ходила по дому и хвасталась, что выходит замуж за управляющего!

– У вас ведь не один управляющий. Почему вы решили, что это непременно должен быть Евно Абрамович?

– Она фамилию называла.

– А что на это говорил сам Новоароновский, он с этим соглашался или же, напротив, отрицал?

– Соглашался, я слышал!

– Ну, а как вел себя кучер?

– Кучер?

– Оговорился, прошу прощения, как вел себя конюх Леонтий?

– Злился и… – Сергей понизил голос и подался вперед, – грозился убить еврея!

– А каким способом конюх грозился его убить: зарезать, застрелить…

– Говорил, убьет, вот и все.

– Говорил, убьет, и все, – Фома Фомич повторил, как часто делал на допросах, последнюю фразу допрашиваемого и тут же задал следующий вопрос: – После того как Новоароновский пропал, вы его искали?

– Искали, – чуть подумав, ответил Сергей.

– И когда вы нашли труп? – Начальник сыскной смотрел на Протасова-младшего, точно все уже было известно, осталось только уточнить время.

– Мы ничего не находили, – ответил он медленно, точно соображая, а не проболтался ли случайно. – Если бы мы его нашли, то сразу… в полицию, а так…

– Достойный ответ. У меня есть сведения, что за обедом вы решали, куда деть труп Новоароновского…

– Ничего такого не было! – выкрикнул Сергей, но глаза его при этом вильнули. Он сидел и, судя по лицу, о чем-то напряженно думал, может быть, искал ответ на вопрос – откуда начальник сыскной мог узнать.

Фома Фомич догадался об этом и, ничего не скрывая, пояснил:

– Нам рассказала ваша приживалка – Руфина Яковлевна!

– Руфина? Да она врет, ничего такого не было! – запальчиво выкрикнул Протасов-младший.

– Чего не было?

– Мы ни о чем не говорили!

– Вы это утверждаете? – подозрительно ласково спросил начальник сыскной и, наклонив голову, подался вперед.

– Да, утверждаю! – решительно кивнул гимназист.

Фома Фомич смотрел на него и думал: «Еще совсем молод, а уже так врет. Этого можно добиться только личным примером родителей».

– Если то, что вы сейчас сказали, окажется неправдой, вас могут обвинить в лжесвидетельстве, и вы попадете под суд. Вам это понятно?

– Понятно… – тихо проговорил, поджимая губы, Сергей.

– Разве? А мне даже показалось, вы этого не знали? – Начальник сыскной смотрел пристально и чуть надменно.

– Да, я не знал… – пробормотал юноша.

– Вот видите, теперь постарайтесь, вооружившись новыми для себя знаниями, ответить на мой вопрос: «О чем был разговор за обедом?»

– Не знаю, я как раз выходил…

– А Руфина Яковлевна утверждает, вы были за столом, и у меня нет никаких оснований ей не верить!