След механической обезьяны

– Если он шел к вам, значит, у вас с ним была договоренность на какой-то определенный час. Да и дверь черного хода вы, скорее всего, открыли заранее, иначе Новоароновский не смог бы проникнуть в дом. Итак, вы его ждете… Я сейчас просто размышляю, ничего не утверждая. Вы его ждете, он должен прийти в назначенное время, оно близится, вы в волнении, не сводите глаз с циферблата, стрелки ползут слишком медленно, прислушиваетесь к шорохам, к звуку шагов, вот – наконец-то! Или вам показалось? Да нет же, точно это чьи-то шаги, его шаги. Но вдруг они замирают и… – начальник сыскной замолчал и вопросительно уставился на приживалку.

– Что? – отвела она голову чуть назад.

– Продолжайте! – вскинул руки, словно приглашал даму на танец, фон Шпинне.

– Что продолжать? – все еще не понимала или только делала вид, что не понимает, Руфина Яковлевна.

– Рассказывайте, что было дальше, после того как шаги за вашей дверью остановились. Вы ведь слышали, просто не могли не слышать! А если это так, то я допускаю, что и дверь вы чуть-чуть приоткрывали и должны были видеть убийцу Новоароновского!

Приживалка молчала. По ее напряженному лицу трудно было понять, о чем она думает. Смог ли фон Шпинне угадать происходящее в ту ночь или же, напротив, все было иначе, и она соображает, как использовать ошибочную догадку начальника сыскной в своих целях.

– Вы видели, кто убил Новоароновского? – повторил вопрос Фома Фомич.

– Да! – ответила Руфина Яковлевна и опустила глаза.

– Вы можете назвать его имя?

– Это был Леонтий!

– Ваш конюх?

– Да! – с задержкой, точно еще хотела передумать, кивнула приживалка.

– Как он попал в дом?

– Наверное, вошел вслед за Евно Абрамовичем…

– А разве Новоароновский был так глуп и не заложил за собой дверь на засов? Вы же его всегда об этом предупреждали!

– Наверное, забыл. Всякое бывает!

– Но как вы объясните тот факт, что дверь, после того как Сергей с Николаем обнаружили труп Евно Абрамовича, была заложена на засов? Мы опросили прислугу, дверь была закрыта!

Начальник сыскной блефовал, никто никого не опрашивал. Да и кто мог в точности сказать, была дверь закрыта или нет… Но главное – этого не знала и Руфина Яковлевна.

– Закрыта на засов? – переспросила приживалка.

– Да! А это значит, что после убийства никто из дома не выходил. Если так, то куда делся конюх? – Начальник сыскной смотрел на Руфину Яковлевну и наивно, почти по-детски, улыбался, точно ждал, что сейчас ему взрослая тетенька все объяснит.

– Не знаю… – пожала та плечами.

– Сам Леонтий едва ли смог бы задвинуть засов. С накидным крючком это можно было бы проделать, с засовом – нет! Итак, кто задвинул щеколду? И почему убийца вас пощадил, раз вы его видели?

– Я дала ему слово молчать…

– Кому?

– Леонтию!

– После чего проводили до дверей и задвинули щеколду, так?

– Да!

– Почему после его ухода вы не подняли шум?

– Я боялась…

– Теперь вот что скажите мне, мещанка… Как, кстати, ваша фамилия?

– Протасова!

– Протасова?

– Да, я ведь тоже из их рода, просто мы очень и очень дальние родственники…

– Понятно! – кивнул начальник сыскной и задумался, точно вспоминал что-то, потом махнул рукой. – Скажите мне, мещанка Протасова, откуда конюх знал, что к вам должен прийти Новоароновский? Кто его предупредил об этом?

– Да зачем его предупреждать, он сам, наверное, следил, из конюшни боковая дверь хорошо видна! Он мне проходу не давал, даже убить грозился…

– Так прямо и убить?

– Да, так и сказал, если не согласишься жить со мной, то все, веревку тебе на шею! – Приживалка изобразила, будто душит себя шнурком.

– Вы, наверное, испугались?

– Конечно!

– Почему же не обратились в полицию?

– А что бы я им сказала? Кто бы мне поверил? Махнули бы на меня – врет!

– Это вы напрасно! – не согласился фон Шпинне. – Вам бы помогли. Приструнили бы вашего навязчивого кавалера… А может, вы все же хотели выйти за него замуж?

– Да, думала… Он ведь мужчина неплохой, только вот запах, точно, как у вас в кабинете сейчас. Я когда сюда вошла, еще удивилась. Думаю, Леонтием пахнет, но это, верно, от вашего полицейского кучера!

– Нет, – мотнул головой Фома Фомич, – это запах Леонтия, он был здесь.

– А зачем он к вам приходил?

– Поговорить. Вас, наверное, интересует, о чем мы с ним беседовали?

– Да, – опустила глаза приживалка.

– Хотя это и запрещено делать, я отвечу. Он мне рассказал как раз о той ночи, когда убили Новоароновского. Знаете, какая получается странность?

– Какая?

– Конюх утверждает, что в ту ночь был в полицейском участке, где его продержали до утра. И вот я посмотрел сводку за то число и действительно, в ночь убийства Новоароновского ваш конюх находился в участке, а выпущен был приставом Скворцовым только утром, – начальник сыскной, глядя в тетрадь, открытую на случайной странице, блефовал без всякого стеснения. – Значит, в ту ночь, если вы кого-то и видели, то это был не конюх, а кто-то другой! Ведь я прав?

– Я никого другого не видела, – едва слышно пробормотала приживалка.