След Сокола. Книга третья. Том второй. Новый курс – на Руян

Князь Вячерад предупредил, что за ужином в столовом зале будут присутствовать бояре, и даже те, которые ведут дружбу с ханом Полеем. Дружбой, по справедливости, это назвать было трудно. Это скорее походило на тихое предательство своего города, своего народа, и подлое заискивание перед врагом. Тем не менее, у Вячерада не было официальных причин отказывать этим боярам в гостеприимстве, когда он приглашает других, на которых может хотя бы частично положиться. Это пока было даже опасно. Возникнут подозрения, что собираются заговорщики, не желающие, чтобы суть их заговора дошла до хана Полея. Хотя князь стремился от такой опасности избавиться, и надеялся на это. Гостомысл подобные меры понимал, и не осуждал. Как можно осуждать человека, который ищет способы избавить себя, свою семью и свой народ от тяжелой участи. Один человек в состоянии меч поднять, другой бывает в состоянии схватки избежать. Каждый действует в соответствии со своим характером и своими умениями. Но при этом радовало, что Вячерад не избегает поисков возможности освобождения из-под ига. Следовательно, все нужное требовалось обговорить заранее, в рабочих покоях, до торжественного ужина. И потому воевода Заяц опять встал на пороге рядом с приоткрытой дверью в рабочий покой князя, и так, обезопасив себя от подслушивания, все заранее обговорили в подробностях. И не просто поделились информацией и ее обсудили. Но даже распределили, кто и что должен сказать во время ужина, чтобы нужная информация дошла до хозарского посадника вовремя. И чтобы он отправил гонцов хоть в прежнюю столицу Хозарии город и крепость Семендер, хоть в новую столицу Итиль[62]. А как только гонцы удалятся на безопасное расстояние, откуда не будут ничего видеть и слышать, и появится информация, что они не вернутся, городские ворота наглухо закроются, чтобы больше никого не выпустить. Выставятся посты и в проломах городских стен, чтобы и там никто не сумел проскользнуть ни внутрь, ни наружу. А городская стража вместе с воеводой Зайцем проводит новгородскую дружину к терему хана Полея. Сотники Русалко и Бобрыня гарантировали, что их вои будут готовы к атаке на терем, и авторитетом хозар не смутятся. И более серьезных авторитетов, бывало, бивали. Все новгородцы, в отличие от местной дружины, не испытали горечь тяжелого поражения и унижения, что может сломить воинский дух, прошли множество сеч и сражений, не теряются в сложной обстановке, и не дрогнут даже тогда, когда угроза нависнет над ними.

Ситуацию улучшало то, что хан Полей боялся жить в деревянном городе, имеющим склонность к пожарам. Он даже слышал, что Муром несколько раз выгорал почти полностью. И потому купил два соседних двора вместе с домами, дома снес, а свой двор расширил так, чтобы огонь, в случае городского пожара, до его дома не добрался. Но это же давало гарантию того, что, в случае пожара в доме хана, огонь не распространится на город. Эти обстоятельства рассказал опытный воевода Заяц, давно уже, неизвестно – с согласия князя или без оного, продумывавший возможность атаки на Полея и его людей.

– Хозарские вои живут в отдельной казарме, чуть в стороне от ханского терема, – продолжил воевода Заяц рассказ о том, как устроена система обороны места ханского проживания. – Там два длинных пристроя – казарма и конюшня. Конюшня чуть в стороне. Будет гореть казарма, огонь на конюшню не перекинется. Потому коней надо постараться захватить для нашей дружины. Территория двора охраняется. По всему периметру дворового забора с внутренней стороны ездят конные разъезды. Забор обычный – остроконечный тын на голову, иногда даже на две головы выше человеческого роста.

– То есть, с седла весь двор все равно просматривается? – уточнил сотник Русалко.

– С седла – да. И не только с седла. Даже с улицы, что на холм восходит. Там расстояние – семьдесят саженей[63]. Я специально посылал людей незаметно измерить.

– Вот это хорошо. Это важно, – оценил слова воеводы сотник Русалко. – C такой дистанции мои стрельцы не промахиваются.

– Но, если мимо забора едешь группой, конные разъезды поднимают луки со стрелами, угрожают, хотя не стреляют. Просто провожают на прицеле. На ночь выставляется по три разъезда. В каждом по три человека. Караул у ворот – по десять воев в ночной смене, и по пять в дневной. Заступают на всю ночь. Только друг друга сменяют. На улице рядом с воротами ставится рогатка – перегораживает проезд от главных городских ворот к княжескому терему. Кто едет, того перехватывает стража у ворот, допрашивает. Если есть подозрения, даже ночью ведут к хану. Он всегда ложится под утро, и спит до полудня.

– Всадника со двора до какого уровня видно? – Русалко продолжал расспросы.

– Не могу сказать. Не был там. Двор выстелен дерном. Только дорожки бревенчатые. Как и дорога. Скорее всего, на одном уровне с улицей. Как видно с улицы, так же должно быть видно и со двора.

– Лук в опущенной руке видно будет?

– Только, если руку поднимешь.