Слова подвижнические (Репринт изд. 1911 г.)

Прекрасное дѣло — научать людей благости Божіей, привлекать ихъ непрерывностію Промысла Божія, и отъ заблужденія приводить къ познанію истины. Ибо таковъ былъ образъ дѣйствія у Христа и Апостоловъ, и онъ весьма высокъ. Если же человѣкъ, при таковомъ образѣ жизни и частомъ общеніи съ людьми чувствуетъ въ себѣ, что немощна совѣсть его при воззрѣніи на существующее, и возмущается тишина его, и помрачается вѣдѣніе, потому что умъ его имѣетъ еще нужду въ охраненіи и въ подчиненіи чувствъ, и, желая врачевать другихъ, губитъ онъ собственное свое здравіе и, оставляя собственную свободу воли своей, приходитъ въ смятеніе ума, то пусть вспомнитъ таковый Апостольское слово, внушающее намъ, что совершенныхъ есть твердая пища (Евр. 5, 14), и пусть возвратится вспять, чтобы не услышать отъ Господа сказаннаго въ притчѣ: врачу, исцѣлися самъ (Лук. 4, 23). Пусть осуждаетъ самъ себя и охраняетъ здравіе свое, и вмѣсто чувственныхъ словъ его да служитъ доброе его житіе, и вмѣсто гласа устъ его да учатъ его дѣянія. И когда узнаетъ, что душа его здрава, тогда пусть пользуетъ другихъ и врачуетъ своимъ здравіемъ. Ибо когда будетъ вдали отъ людей, тогда можетъ больше сдѣлать {313} имъ добра ревностію о добрыхъ дѣлахъ, нежели сколько сдѣлаетъ словами, будучи самъ немощенъ и болѣе ихъ имѣя нужду въ исцѣленіи. Слѣпецъ слѣпца аще водитъ, оба въ яму впадутъ (Матѳ. 15, 14). Твердая пища прилична здоровымъ, имѣющимъ обученныя чувства, способнымъ принимать всякую пищу, т. е. прираженія отъ всякихъ чувствъ[496], и, по причинѣ обученія въ совершенствѣ, отъ какихъ бы то ни было встрѣчъ не видѣть вреда сердцу.

Когда діаволъ захочетъ осквернить умъ таковыхъ людей блуднымъ воспоминаніемъ, тогда испытываетъ сперва терпѣніе ихъ любовію къ тщеславію, и предначатіе сего помысла не представляется страстію. Такъ обыкновенно поступаетъ онъ съ тѣми, которые охраняютъ умъ свой, и въ которыхъ невозможно скоро вложить какое‑либо неприличное помышленіе. Когда же исторгнетъ человѣка изъ твердыни[497] его, и начнетъ онъ бесѣдовать съ первымъ помысломъ[498] и удаляться отъ сей твердыни, тогда діаволъ срѣтаетъ его чѣмъ‑либо напоминающимъ о блудѣ, и совращаетъ умъ на дѣла непотребныя. И сперва смущается онъ внезапнымъ ихъ прираженіемъ, — тѣмъ, что предшествовавшее цѣломудріе помысловъ встрѣтилось съ такими предметами, отъ воззрѣнія на которые далекъ былъ правитель — умъ. И если діаволъ не оскверняетъ его совершенно, то, по крайней мѣрѣ, низводитъ съ прежняго достоинства. Но если умъ отступить назадъ и предупредитъ первое прираженіе помысловъ[499], служащее причиною нашествія вторыхъ помысловъ[500], тогда удобно можетъ, при помощи Божіей, преодолѣть страсть.

Страсти отвращать лучше памятованіемъ добродѣтелей, нежели сопротивленіемъ, потому что страсти, когда выступаютъ изъ области своей и воздвигаются {314} на брань, отпечатлѣваютъ въ умѣ свои образы и подобія. Брань сія пріобрѣтаетъ великую власть надъ умомъ, сильно возмущая и приводя въ смятеніе помышленія. А если поступитъ по первому, сказанному нами, правилу, то не оказывается въ умѣ и слѣда страстей по отгнаніи ихъ.

Тѣлесный трудъ и поученіе въ Божественныхъ Писаніяхъ охраняютъ чистоту, трудъ же подкрѣпляютъ[501] надежда и страхъ. Надежду же и страхъ утверждаютъ въ умѣ удаленіе отъ людей и непрестанная молитва. Пока человѣкъ не пріиметъ Утѣшителя, потребны ему Божественныя Писанія для того, чтобы памятованіе добраго напечатлѣлось въ мысли его, и непрестаннымъ чтеніемъ обновлялось въ немъ устремленіе къ добру, и охраняло душу его отъ тонкости грѣховныхъ путей: потому что не пріобрѣлъ онъ еще силы Духа, которая удаляетъ заблужденіе, похищающее душеполезныя памятованія и приближающее его къ холодности черезъ разсѣяніе ума. Но, когда сила Духа низойдетъ въ дѣйствующую въ человѣкѣ душевную силу, тогда вмѣсто закона Писаній укореняются въ сердцѣ заповѣди Духа, и тогда тайно учится у Духа, и не имѣетъ нужды въ пособіи вещества чувственнаго. Ибо, пока сердце учится отъ вещества, непосредственно за ученіемъ слѣдуютъ заблужденіе и забвеніе, а когда ученіе преподается Духомъ, тогда памятованіе сохраняется невредимымъ[502].

Бываютъ помыслы добрые и изволенія добрыя; бываютъ же помыслы лукавые и сердце лукавое. Первая степень[503] есть движеніе, происходящее въ умѣ подобно вѣтру, воздвигаемому въ морѣ и воздымающему волны; вторая степень[504] есть опора и основаніе. И по твердости основанія, а не по движенію помысловъ, бываетъ воздаяніе за доброе и лукавое. {315} Душа не бываетъ въ покоѣ отъ движенія измѣнчивыхъ помысловъ. Если же за каждое изъ нихъ, хотя не имѣетъ оно основанія во глубинѣ сердца, назначишь воздаяніе, то близокъ будешь къ тому, чтобы тысячекратно въ день перемѣнять тебѣ и благое свое, и противное тому.