Словарь Сатаны

— Послушайте, капитан, — сказал я так уважительно, как только мог, — четыре дня тому назад я имел несчастье быть втянут в спор по поводу карточной игры между первым и вторым офицером. Из-за отсутствия теперь этих замечательных моряков, сэр, я решил, что принять на себя командование судном — мой долг.

— Так вы убили их?

— Нет, они покончили с собой, обретя сомнения в эффективности четырех королей и туза.

— Ладно, салага, что скажешь в свою защиту? Почему такая необычная погода?

— Я не виноват, сэр. Мы уплыли далеко, очень далеко на юг, а сейчас середина июля. Согласен, погода не из приятных, но, учитывая широту и время года, она, смею заметить, не выпадает из нормы.

— Широта и время года! — выкрикнул капитан, покраснев от гнева. — Широта и время года! Что ты несешь, тупой, плоскозадый, сухопутный ублюдок! Разве тебе не говорил младший брат, школьник, что чем дальше к югу, тем холоднее, и что июль здесь — середина зимы? Убирайся прочь, сукин сын, или я раскрою тебе череп!

— Ладно, — ответил я. — Не собираюсь оставаться на палубе и слушать оскорбления. Поступайте как хотите.

Не успел я произнести последнюю фразу, как порыв ледяного ветра заставил меня взглянуть на термометр. При новом взгляде на вещи ртуть резво пошла вниз, но уже через минуту прибор скрылся за снежным занавесом. По правому и левому борту из воды вздымались айсберги, их зазубренные вершины на сотни футов превосходили высоту мачт, эти глыбы льда плотно окружили нас. Корабль изогнулся; палубы выпятились наружу, доски трещали и хлопали, как пистолетные выстрелы. Льды быстро сковали «Верблюда». Резкий толчок от внезапной остановки разорвал цепь бычка, и они оба — бычок и голландец — вылетели на лед, где могли наконец завершить свою войну.

Почувствовав угрозу, я протискивался вперед, чтобы сойти вниз, и под моей рукой матросы падали на палубу, как кегли. Они успели окоченеть. Проходя мимо капитана, я насмешливо спросил, как ему нравится новая погода. Он ответил мне пустым, безжизненным взглядом. Холод проник в его мозг и повредил разум. Капитан пробормотал:

— В этом восхитительном местечке, высоко ценимом в мире, где есть все, что делает жизнь прекрасной, они провели остаток своих дней. Конец.

Челюсть его отпала. Капитан «Верблюда» был мертв.

Человек за бортом [134]

I

Крепкий корабль «Напл-Дак» быстро несло на коралловые рифы, протянувшиеся плотной полосой на огромное расстояние направо и налево; в это время я читал рулевому «Сражение при Нейзби» Маколея[135]. В действительности все шло как нельзя лучше, когда капитан Аберсаут, стоя на лестнице-дублере, обвел взглядом палубу и спросил, где мы находимся. Прервав чтение, я ответил, что сейчас мы как раз присутствуем при роковом поражении кавалерийских войск под командованием принца Руперта и, если он немного помолчит, через три минуты будет много раненых и можно будет обчистить карманы убитых. И вот тут корабль налетел на рифы и пошел ко дну!

Остановив другой корабль, я поднялся на палубу и потребовал, чтобы меня доставили к номеру 900 по Тоттнем-Корт-роуд, где живет моя тетя; затем сразу направился на корму к штурвалу и спросил у рулевого, хотел бы он послушать «Сражение при Нейзби». Он был не прочь, но просил, чтобы после я прочел «Крымскую войну» Кинглейка[136], материалы процесса над Уорреном Гастингсом[137] или еще что-нибудь в этом роде, чтобы скоротать время до восьмой склянки.

Тем временем мрачные тучи собрались у горизонта прямо на пути корабля, и к рулевому подошла депутация от пассажиров с просьбой лечь на другой галс, иначе корабль пройдет прямиком через тучи, что, по словам представителя общественности, было необычно. Тогда я подумал, что это и правда необычно, но так как я сам был всего лишь пассажиром, то не счел удобным принимать участие в последовавшей жаркой дискуссии, тем более что у тети на Тоттнем-Корт-роуд погода вряд ли была лучше.

В конце концов решили, что надо прибегнуть к третейскому судье; после обсуждения многих имен, отвергнутых обеими сторонами, остановились на капитане корабля и, чтобы заручиться его согласием, отправили на переговоры меня. Не без труда, но мне удалось убедить его взять на себя эту ответственность.

Этот слабоумный придурок по фамилии Траутбек пребывал в постоянном страхе, как бы не наделать себе врагов, не понимая, что большинство людей вряд ли захотят этого. В прошлом он был корабельным коком, но стряпал так отвратительно, что оставшиеся в живых после его стряпни моряки силой перевели неудавшегося повара из камбуза на шканцы.