Словарь Сатаны

В один прекрасный летний вечер, часов примерно в десять, мистер Крид вошел через калитку в свой сад, прошел по белевшей при свете луны гравийной дорожке к парадному входу, поднялся по каменным ступеням своего красивого дома и, немного помешкав, вставил ключ в замок. Открыв дверь, он увидел жену, шедшую через холл из гостиной в библиотеку. Та ласково его приветствовала и попридержала входную дверь, чтобы муж спокойно вошел. Он, однако, задержался у входа и, оглядев крыльцо у порога, удивленно воскликнул:

— Какого черта! Куда делся кувшин?

— Какой кувшин, Элван? — спросила жена без особого сочувствия.

— Кувшин с кленовым сиропом… Я принес его из магазина и поставил на крыльце, чтобы открыть дверь. Какого…

— Успокойся, Элван, не надо ругаться, — поспешила остановить его дама. Кстати, Хиллбрук не единственное место в христианском мире, где исчезающий политеизм запрещает употреблять всуе имя злого духа.

Кувшина с кленовым сиропом, который благодаря простым нравам городка разрешалось даже особо выдающимся людям приносить домой из магазина, нигде не было.

— Ты уверен, что принес его, Элван?

— Дорогая, ты что, думаешь, человек не понимает, несет или не несет он кувшин? Проходил мимо лавки Димера и купил сироп. Димер сам одолжил мне кувшин, и я…

Это предложение так и осталось незаконченным. Мистер Крид, шатаясь, дошел до гостиной и, дрожа всем телом, рухнул в кресло. Он только сейчас вспомнил, что Сайлас Димер вот уже три недели как умер.

Миссис Крид стояла рядом с мужем и глядела на него с удивлением и тревогой.

— Ради всего святого, что беспокоит тебя? — спросила она.

Недомогание мистера Крида не несло в себе ничего святого, поэтому он не счел необходимым отвечать на этот вопрос; он промолчал — просто сидел и смотрел в пространство. Ничто не нарушало долгого молчания, кроме мерного тиканья часов, которые, казалось, шли медленнее обычного, словно проявляли деликатность, давая супругам собраться с мыслями.

— Джейн, я сошел с ума — вот в чем дело. — Мистер Крид говорил невнятно и торопливо. — Почему ты мне ничего не сказала: ты должна была заметить симптомы болезни раньше, чем они стали так очевидны, что теперь и я их вижу. Я думал, что иду мимо магазина Димера; он был открыт, горел свет — так, во всяком случае, мне показалось; на самом деле магазин теперь закрыт. Сайлас Димер стоял на своем месте за прилавком. Боже, Джейн, я видел его так же отчетливо, как тебя. Вспомнив, как ты говорила, что хочешь кленовый сироп, я вошел внутрь и купил его — вот и все; я купил две кварты кленового сиропа у Сайласа Димера, который умер и похоронен, и он же налил мне этот сироп из бочонка и подал в кувшине. Еще и поговорил со мной — помнится, довольно рассудительно, даже больше обычного, — но убей меня, если я помню хоть слово из нашего разговора. Но я видел его, ей-богу, я видел его и говорил с ним — а ведь он мертв! Так мне казалось, но я сумасшедший, Джейн, у меня крыша поехала, а ты скрывала это от меня.

Монолог мужа дал женщине время собрать все отпущенные ей мыслительные способности.

— Элван, — начала она, — поверь, у тебя нет никаких признаков сумасшествия. Это была всего лишь иллюзия, и ничего больше. Другое было бы ужасно! Нет у тебя никакого безумия, просто ты слишком много работаешь в своем банке. Не стоило присутствовать сегодня вечером на совете директоров; другие могли заметить, что тебе нездоровится. Я чувствовала, что может случиться что-то вроде этого.

Мистер Крид подумал, что ее пророчество несколько запоздало, но промолчал, озабоченный своим состоянием. Он немного успокоился и был в состоянии мыслить логично.

— Несомненно, это явление носит иллюзорный характер, — сказал он, и его переход на научный жаргон прозвучал нелепо. — Можно допустить возможность спиритического видения и даже его материализацию, но трудно вообразить материализацию коричневого глиняного кувшина емкостью в полгаллона, грубого творения гончара.

Как только он закончил говорить, в комнату вбежал ребенок — его маленькая дочка. На ней была ночная рубашка. Бросившись к отцу, она обняла его за шею с словами:

— Плохой папка, забыл прийти ко мне и поцеловать на ночь. Мы слышали, как скрипнула калитка, вскочили и посмотрели в окно. Папочка, дорогой, Эдди просит, чтобы ты отдал ему кувшинчик, когда он освободится.

Когда Элван осознал всю важность этого сообщения, он содрогнулся. Ведь ребенок не слышал ни слова из их разговора.

Имущество Сайласа Димера находилось под надзором душеприказчика, который счел лучшим ликвидировать «дело»; магазин был закрыт со дня смерти владельца, товар вывез другой «лавочник», купив его en bloc[65]. Комнаты наверху опустели: вдова и дочери уехали в другой город.