Словарь Сатаны

Одним осенним утром офицер под номером 13 из полиции Сакраменто заметил мужчину, тайком покидавшего через черный ход частный дом, и недолго думая арестовал его. Мужчина, в низко надвинутой фетровой шляпе и пальто с начесом, предложил полицейскому сначала сто, потом пятьсот, потом тысячу долларов, чтобы тот его отпустил. Так как при себе у мужчины не оказалось даже первой названной суммы, офицер отнесся к его предложению презрительно. Перед полицейским участком арестованный предложил офицеру выписать на его имя чек на десять тысяч долларов и, пока тот не обналичит чек, подождать его со скованными руками в ивняке на берегу реки. Предложение вызвало очередную порцию насмешек, и арестованный замолчал; назвался он явно вымышленным именем. При обыске в участке у него не нашли ничего ценного, кроме миниатюрного портрета миссис Баруэлл, хозяйки дома, у которого его задержали. Оправа была украшена ценными бриллиантами, а дорогое белье арестанта вселило запоздалые сомнения в неподкупное сердце офицера № 13. Так как никто не опознал задержанного и никаких документов при нем не нашли, то его зарегистрировали по обвинению в грабеже под вымышленным именем, которым он себя назвал, — простым и честным именем Джона К. Смита[83]. «К.» он добавил по вдохновению и, несомненно, очень этим гордился.

Тем временем Ринкон-Хилл в Сан-Франциско будоражил слух о таинственном исчезновении Джона Хардшоу, о нем упомянули даже в одной из местных газет. Даме, которую в газете тактично называли просто «вдовой», не пришло в голову искать мужа в городской тюрьме Сакраменто — города, где, как казалось, он никогда не был. А тому предъявили обвинение как Джону К. Смиту и, не докапываясь до сути, передали дело в суд.

За две недели до суда миссис Хардшоу, случайно узнав, что ее мужа задержали в Сакраменто под вымышленным именем за кражу, помчалась туда, никому ничего не сообщив, и потребовала свидания со своим мужем Джоном К. Смитом. Измученная и больная от беспокойства, укутанная с головы до ног в простую дорожную шаль, в которой провела ночь на пароходе, не сомкнув глаз от волнения, она не была похожа на самое себя, но манеры говорили о ней больше, чем ее слова о праве видеть заключенного. Ей разрешили повидаться с ним наедине.

Неизвестно, что произошло во время этой горестной встречи, но дальнейшие события доказывают, что Хардшоу удалось подчинить ее волю своей. Тюрьму она покинула с разбитым сердцем, отказываясь отвечать на вопросы, и, вернувшись в пустой дом, возобновила, но теперь без энтузиазма, розыск пропавшего супруга. Через неделю пропала и она: говорили — «вернулась на родину», больше никто ничего не знал.

На суде заключенный признал себя виновным — «по совету адвоката», как сказал адвокат. Тем не менее судья, у которого возникли сомнения в связи с некоторыми необычными обстоятельствами, настоял на том, чтобы прокурор округа вызвал офицера № 13; присяжным также зачитали показания миссис Баруэлл, которая не пришла на суд из-за болезни. Показания были очень краткими: она ничего не знала, кроме того, что портрет принадлежит ей и, как ей казалось, в ночь кражи она оставила его на столике в гостиной. Портрет предназначался в подарок мужу, который в то время находился по делам горной компании в Европе и до сих пор еще не вернулся.

Поведение свидетельницы, когда она давала показания у себя дома, прокурор впоследствии назвал странным. Дважды она отказывалась давать показания, а потом, когда не хватало лишь ее подписи, вырвала бумаги у секретаря и порвала их в клочья. Она позвала к своей постели детей, плача их обнимала, а потом неожиданно выслала детей из комнаты, заверила документ подписью и клятвой и после этого потеряла сознание — «притворилась», по словам прокурора. Как раз в это время пришел врач и, мгновенно оценив ситуацию, схватил представителя закона за воротник и вытолкнул его на улицу, за ним полетел и помощник. Оскорбленное правосудие осталось неотомщенным, жертва унижения даже не заикнулась об этом в суде. Прокурор жаждал выиграть процесс, обстоятельства получения признания, будучи оглашены, ничего бы не изменили, и, кроме того, подсудимый тоже оскорбил закон, только менее отвратительным способом, чем вспыльчивый врач.

По предложению судьи жюри вынесло вердикт: виновен; на этом все закончилось, и подсудимого приговорили к трем годам тюремного заключения. Адвокат никак не реагировал на приговор, не взывал к состраданию — он вообще не произнес ни слова, просто пожал клиенту руку и вышел из зала. Было очевидно, что его пригласили только для того, чтобы суд не назначил своего адвоката, который, возможно, стал бы защищать подзащитного.