Слово древней Руси

И еще через десять лет муж ее умер, она похоронила его по обычаю и почтила пением и молитвами, сорокоустами и милостыней. И еще пуще от мирской жизни отошла, пеклась о душе, как угодить Богу, постилась, милостыню безмерную творила, и часто не оставалось у нее денег, и, взяв взаймы, давала милостыню, и в церковь каждый день ходила Когда приходила зима, брала у детей своих деньги, чтобы сшить теплую одежду, и все раздавала нищим, сама же без теплой одежды зимой ходила и сапоги на босые ноги обувала, только под ноги себе ореховую скорлупу и черепки острые вместо стелек подкладывала, и тело мучила.

Один раз зима была очень студеная, земля трескалась от мороза, Ульяния некоторое время в церковь не ходила, но дома молилась Богу. Однажды рано утром, когда один только поп пришел в церковь, был ему голос от иконы Богородицы: «Пойди и спроси милостивую Ульянию, почему в церковь она не ходит на молитву? И домашняя ее молитва приятна Богу, но не так, как церковная. Вы почитайте ее, уже ведь ей больше шестидесяти лет, и дух святой на ней почивает». Поп же в великом страхе был, тотчас пришел к ней, пал к ее ногам, прося прощения, и сказал ей о видении. Она с опасением все то выслушала, что он поведал, и сказала: «Ошибся ты, если так говоришь, я грешница и недостойна такого обращения». И умоляла его не рассказывать никому. Сама же пошла в церковь, со слезами молитву совершила, поцеловав икону Святой Богородицы. И еще боже поклонялась Богу, ходя в церковь.

И всякий вечер молилась Богу в уединенной горнице: были здесь иконы Богородицы и святого Николая. Однажды вечером вошла, как обычно, на молитву, а горница была полна бесов с оружием: хотели они убить ее. Она же помолилась со слезами Богу, и явился ей святой Николай с палицей и прогнал их, и, как дым, они исчезли. Одного же беса, поймав, мучил. А святую благословил крестом и стал невидим. Бес же, плача, вопил: «Я тебе много бед творил каждый день: поднимал ссоры среди детей и слуг, а к самой тебе не смел приближаться из-за милостыни твоей, смирения и молитвы». Она же непрестанно читала молитву Исусову, перебирая четки. Ела ли, пила ли, делала ли что-то — всегда молитву читала. Даже когда спала, уста ее двигались, душа устремлялась к слову Божьему: много раз видели мы ее спящей, а рука ее перебирала четки. Бес убежал от нее, вопя: «Много бед сегодня принял из-за тебя, но устрою и тебе беду в старости: сама начнешь от голода умирать, не то что чужих не будешь кормить». Она перекрестилась, и исчез бес от нее. Она же к нам пришла в сильном страхе и лицом переменившись. Мы, увидев ее смущенной, спрашивали — и не сказала она нам ничего. А через некоторое время сказала втайне, и велела никому не рассказывать.

И прожила во вдовстве девять лет, многие добродетели проявив, и много богатства в милостыню раздала, только то, что необходимо для дома, оставляя и пищу от года до года рассчитывая, а избыток весь нуждающимся отдавала. И дожила она до царствования царя Бориса.

И был в то время голод великий во всей Русской земле, и нечего многим было есть, и неисчетное множество людей от голода умерло. В доме Ульянии была великая скудость: не взошли посеянные хлеба. Кони и скот умерли. Она же молила детей и слуг, чтобы воровству и грабежу не предались, но что осталось у нее скота, и одежды, и сосудов — все распродала, купив хлеб, и всех домочадцев кормила, и милостыню давала, и ни одного из просящих с пустыми руками не отпускала. Дошла и до последней нищеты, что ни одного зернышка в доме не осталось, но и это ее не смутило: все упование свое на Бога полагала.

В тот год переселилась она в другое село в пределы Нижегородские, и не было тут церкви ближе, чем за два поприща Она же, старостью и нищетою измучена, не ходила в церковь, но дома молилась: немало печалилась о том, но вспоминала святого Корнилия[863], которому не повредила и домашняя молитва, и иных великих святых.

Бедность же увеличилась в доме ее. И она отпустила слуг на волю, чтобы не умерли от голода Одни остались с нею, обещая терпеть, другие ушли, она с благословением и молитвою отпустила их, нисколько не держа на них гнева И повелела оставшимся слугам собирать лебеду и кору древесную, и из нее хлеб печь, и этим с детьми и слугами питалась, и по молитве ее был хлеб тот сладок. Его и нищим давала и никого с пустыми руками не отпускала, хотя в то время без числа нищих было. Соседи ее говорили нищим: «Чего ради в Ульянин дом ходите? Она сама от голода умирает!» Они же отвечали: «Многие села обошли и чистый хлеб пробовали, а такого сладкого, как хлеб вдовы этой, не ели». Многие и имени ее не знали. Соседи ее, имевшие в достатке хлеб, посылали в дом Ульянии просить хлеба, испытывая, действительно ли хлеб ее сладок. И, дивясь, говорили: «Горазды слуги ее хлеб печь!» А не понимали того, что по молитве хлеб ее сладок. И прожила Ульяния в такой нищете два года, не печалясь, не ропща, не согрешив устами своими на Бога, и не изнемогла от нищеты, но весела была боже, чем раньше.