Слово о полку Игореве

«Светские примеры из русской летописи XI–XII вв., повествовавшей главным образом о междукняжеских отношениях, дают слово братия, братья преимущественно в значении то всей группы русских князей, то группы князей-союзников, и не только родных по крови»[140].

Это, пожалуй, наиболее интересное наблюдение Чивилихина над текстом «Слова», академическими учеными было отвергнуто[141]. На мой взгляд, сделано это не вполне корректно. Л. А. Дмитриев показал, что в древнерусской литературе слово «братие» – этикетный книжный оборот, то есть вообще обращение к читателям и слушателям, и закрыл тему.

Однако то, что при расширении контекста – общее место, в частном случае может быть знаковой метой. Девять раз в прямой речи князей и в авторской речи звучит слово «брат». Всякий раз имеются в виду князья, и только князья. Обращение братие употреблено в «Слове» также девять раз. Два раза оно встречается в прямой речи Игоря (братие и дружино), один раз в «Золотом слове» Святослава. И это также обращение князей к князьям.

Поэтому и шестикратное братие в устах автора «Слова» не может быть апелляцией к монашеской (либо к какой-то еще) братии[142]. И дело не в том, что это создало бы неминуемую путаницу. Напомню, что автор «Слова» пишет «темным стилем» и поэтика загадок – это его поэтика. Если ему это нужно, Автор без видимого труда ставит «путаницу» на службу смыслу. Но не всякое лыко в строку, и путаница путанице рознь. Дело в том, что адресат «Слова» – все «хороброе гнездо» Рюриковичей. И только оно. Предположить иное – значит объявить Автора революционером, который агитирует монастырскую братию за введение на Руси республиканского строя. Но как антицерковная сатира вагантов никогда не переходит в антирелигиозную, так и критика автора «Слова» направлена лишь на восстановление древнего феодального обычая и «правильных порядков» старого времени. А, значит, расширительный контекст слова «братие» невозможен. Что подтверждается и упоминанием в тексте о языческих божествах – Велесе, Трояне, Стрибоге, Даждьбоге, Хорсе. И хотя эти упоминания касаются обычаев и событий «старого времени» и звучат не в мировоззренческом, а в поэтическом контексте, понятно, что для ушей монастырской братии эта поэма просто не предназначена.

Итак, то, что в монашеской среде обращение «братие» тоже существовало, в данном случае не может быть аргументом. В «Слове» братие и брат – обращение князей и только к князьям.

А раз так, то круг поиска сужается и выбирать придется из нескольких десятков исторических персонажей, известных нам по летописям.

ТОЧКА ОТСЧЕТА: СВЯТОСЛАВ КИЕВСКИЙ

Некто Ходына написал беспрецедентно смелую поэму о Русской земле, гибнущей из-за раздоров разросшегося правящего класса. И теперь надеется на заступничество Богородицы. Контекст акростишной молитвы ...спаси Святославича (акростих, да еще в конце произведения) таков, что речь в этой тайной молитве может идти лишь о самом поэте: спасенному из плена Игорю Святославичу поется (а точнее – обещается в будущем) слава.

Ходына Святославич – еще и «Святославов песнетворец», то есть и сам Святославич, и воспевает какого-то Святослава.

Но кто этот Святослав – ясно из текста.

Не раз писалось о том, что автор «Слова» близок к Ольговичам, но из них выделяет лишь феодального главу Киевской Руси Святослава Всеволодича Киевского, который действительно старше всех Ольговичей и положением (Великий Киевский князь), и возрастом (ему около шестидесяти). Кроме того, одна из песен поэмы целиком посвящена полоцким князьям и их делам, вроде бы не имеющим никакого отношения к походу Игоря и событиям лета 1185 г. Но жена Святослава – полоцкая княжна Мария Васильковна, и, как давно замечено, лирическое отступление о гибели ее брата (или дяди?) Изяслава должно быть адресовано прежде всего ей.

«Общепризнанным следует считать и предположение о том, что автор принадлежал к высшему классу тогдашнего общества. Аргументами для такого заключения служат отличное знание им междукняжеских отношений, профессиональная осведомленность в военном деле, независимость авторской позиции», – справедливо пишет Л. А. Дмитриев. И здесь же: «Многие исследователи предполагают, что автор “Слова” был киевлянин, человек близкий к киевскому князю Святославу Всеволодовичу»[143].

Впрочем, из кандидатов в авторы «Слова» можно исключить не только Игоря, но и самого Святослава Киевского: оба они были то врагами, то союзниками половцев и не раз приводили степняков на Русь. А одна из фундаментальных идей поэмы, внятно артикулированная ее автором, гласит: «ибо вы (князья) своими крамолами начали наводить поганых на землю Русскую, на достояние Всеславово...»