Слово о полку Игореве

Если Автор – кто-то из детей Святослава, то это, скорее всего, – не старший сын. По западноевропейской практике нам известно, что из обделенных наследством детей получаются странствующие рыцари, искатели гроба Господня и романтические виршеписцы. Там, где старший сын действует мечом, младшему остается только слово. Кроме того, поздних детей больше балуют, им многое позволяют. Однако это лишь в сказке все так просто: истинный Иван-дурак – это не порядковый номер, а судьба.

ОТКРЫТИЕ ДИАЛЕКТОЛОГА ВЛАДИМИРА КОЗЫРЕВА

Гениальный новатор в поэзии, Автор – приверженец консервативных взглядов и консервативного мировоззрения. Его идеал – старое время Ярослава Мудрого, а потому он полагает, что каждый русский князь должен почитать его отца, «грозного великого киевского» князя, больше, чем собственного. Такая модель государственного устройства весьма утопична – это пирамида власти, построенная на идеальном авторитаризме – добровольном подчинении и добровольном самосмирении. Поэт уверовал в истинность данной модели, но его слова лишь тогда будут чего-то стоить, если известно, что он сам отказался от каких бы то ни было политических амбиций.

Гражданственно он смел, но это гражданственность не республиканской новгородской, а, как это ни парадоксально, – патриархальной закваски (в ее домонгольском варианте). Если что и может ему нравиться в новгородской модели, так это возможность свободного высказывания и свободного отстаивания своего мнения. И еще древнее родовое представление о том, что князья поставлены, чтобы служить «внуку Даждьбога», Русской земле. Он равно сострадает и дружиннику, и пахарю. И потому ему стыдно за ту элиту, к которой он принадлежит.

Кто из сыновей киевского князя мог написать «Слово»?

Их у Святослава пятеро. Старший, видимо, Олег: в 1176 г. у него стол на Оке в Лопасне, а под 1191 г. упоминается, что Олег отпускает в половецкий поход своего сына Давида. Средним (то есть третьим из пяти) в летописи назван Всеволод Чермный. Н. М. Карамзин, называя его «хитрым», в третьем томе свой «Истории» лаконично и убийственно характеризует этого Святославова отпрыска: «Все способы казались ему позволенными». Потому как кандидат в авторы «Слова» Всеволод заинтересовать нас не может: он не только не разделял мнения автора «Слова» о том, что русские князья не должны приводить половцев, но сам был союзником половцев и в 1206 г. с их помощью пытался взять Киев. Младший (меньшой) Мстислав погибнет в 1224 г. на Калке. Остаются Глеб и Владимир. Глеб, как и Мстислав, женится в 1182 г., а Владимир в 1179-м.

Значит, по старшинству ряд должен быть таким: Олег – Владимир – Всеволод – Глеб – Мстислав[144].

Мы не знаем ни дат, ни даже годов рождения сыновей Святослава. Олег родился в 1140-х или 1150-х, но вряд ли позже 1155-го (иначе в 1191-м не отпустил бы сына в поход на Поле). Впрочем, Олег (эдакий исторический пращур пушкинского помещика Троекурова) нам столь же мало интересен, как и брат его Всеволод. Олегу было тесно в Лопасне и в 1176 г. он, идучи от Москвы, безо всякого повода занял Свирильск, объявив Глебу Ростиславичу Рязанскому, что это – «волость Черниговская». И весомо аргументировал это заявление, разбив Гюргевича, племянника Глеба.

Исходя из некоторых диалектных особенностей текста, лингвист Анна Владимировна Дыбо пришла к выводу, что язык автора «Слова» близок северо-западному кривичскому диалекту. Но так и должно быть, если Автор – сын полоцкой княжны. Кроме того, беспокойный Святослав Всеволодич без малого сорок лет провел в борьбе за киевский престол и окончательно утвердился в Киеве лишь за четыре года до рокового похода Игоря. С 1141 г. Святослав сидит в Турове, затем недолго во Владимире Волынском, вновь в Турове и Пинске. С 1158 по 1164 г. Святослав сел в Новгороде-Северском, а потом становится черниговским князем. Значит, его старшие дети до 1158 г. воспитывались не в Русской земле, а в «Жизни Всеславовой», в землях дреговичей и кривичей. И само разделение Автором русских князей на внуков Ярослава и Всеслава, а страны на Русскую землю и «достояние Всеславо» – указание на полоцкие корни поэта. Для летописца конца XII века Русская земля – это Южная Русь. То же и для Автора, но Руси он не противопоставляет ни Новгород, ни Владимир, – только Полоцк. А, значит, он, как и сейчас сказали бы в землях кривичей, так привыкши.