Смерть приходит в клуб вязания

Каждый шаг по направлению к Фьядлалуй становился все легче и легче. Словно это была сама жизнь. Чем больше лет ты прожил, тем красивее становится вид и тем лучше ты понимаешь то, что видишь и чувствуешь.

Как и в прежние времена, местная живописная гавань служила надежным пристанищем для кораблей. Там пришвартовывались многочисленные суда, сгружавшие улов. И даже в этот холодный декабрьский день в порту, растянутом на целый километр, кипела жизнь. Ронья узнала не все суда – их стало меньше, и они были крупнее, чем в ее детстве, когда она любила ходить со своим дедом смотреть, какой улов рыбаки привозят на берег.

Ронья остановилась и взглянула на панораму Норвуйка. С наступлением темноты вид ничуть не потерял в красоте. Светящееся в сумерках зимнее одеяние покрыло родной город, который после появления многоквартирных домов и новых магазинов приобрел вид живого сердца, гонящего кровь в крупные артерии в обеих частях Норвуйка. После возвращения домой Ронья все больше и больше влюблялась в этот город. Разумеется, из-за того, что другие места, где она пожила, имели свои недостатки. Суета будней, гнетущее безразличие и самодовольство, характеризующие жителей крупных городов… Нет, Фареры и ее родной Норвуйк душевнее. Здесь много людей, с кем ты всегда можешь поговорить. Когда из старых догм, морали и средневекового христианства было выброшено самое негативное, национальная культура, религия и заповедь любви стали прекрасным общим знаменателем для всех новаторски мыслящих и самостоятельных людей.

В доме везде горел свет. Ронья негромко постучала три раза в дверь и вошла в коридор, пожелав домочадцам доброго дня.

Ее встретила Боргарьёрт. Она была не грустной и не радостной. На кухне находились какие-то люди, но Ронья не смогла их разглядеть. Ее пригласили в гостиную, по которой взад-вперед ходила Моника, разговаривая по-английски по мобильному телефону. Увидев Ронью, Моника тут же с улыбкой поприветствовала ее, сделав пальцами знак, выражавший просьбу подождать. Ронья поняла, что речь идет о чем-то важном, требующем немедленного решения, что тем не менее займет совсем немного времени.

– Моника, наверное, отложит отъезд на несколько дней, – сказала Боргарьёрт серьезным тоном. – Мы, конечно, постараемся разузнать, что тут можно сделать, но все идет к тому, что наш отец больше не вернется домой.

Ронья обняла Боргарьёрт:

– Я понимаю вашу ситуацию. Ужасно, какие удары вам нанесла жизнь. Я тебе искренне сочувствую, Боргарьёрт. И многие из нас готовы протянуть тебе руку помощи – ты это должна знать.

– Может быть, во всем есть свой смысл, – сказала Боргарьёрт таким тихим голосом, что Ронья засомневалась, правильно ли она расслышала ее слова. – Я потеряла Халлвина и обрела Монику.

Люди приходили и уходили еще целый час. Но затем появилось время для передышки, когда Ронья и Моника уселись вдвоем в гостиной. Моника смотрела на подругу, с которой не общалась много лет. Впрочем, они виделись на вечере в фарерском землячестве в Копенгагене в 1999 году, а потом еще раз в Абердине спустя несколько лет.

– В каком году ты навестила нас в Шотландии? Прошло уже много лет!

Ронья посмотрела на Монику, вынужденную еще в подростковые годы бороться за право выжить в семье, не вписывавшейся в местное общество и обидевшей множество людей, что не прибавляло роду Сортировщика популярности. Моника всегда была бойцом. Сейчас она работает в Шотландии, в туристической отрасли. Моника еще в детстве была способным ребенком и хорошо училась. После окончания школы она устроилась в ресторан «Грилл-ИН», где заработала свои первые деньги на карманные расходы.

– Да, в апреле две тысячи седьмого года. Так что скоро исполнится десять лет с той поездки. Я училась на языковых курсах в Абердине и поэтому, само собой разумеется, постаралась тебя найти. Я ведь знала, что ты там живешь.

– Ты, по-моему, писала эссе или какой-то журналистский материал? Помнится, ты собиралась переговорить с разными политиками, и я провела с тобой один день, когда ты сделала интервью с агентством Visit Scotland.

Ронья погрузилась в воспоминания. Думая о будущем Фарер, она написала подробную статью о шотландце наших дней, который раньше был рыбаком, а сейчас пошел работать в нефтяную отрасль. Ронья описала плюсы и минусы черного золота, осветив серьезные социальные изменения в большинстве регионов шотландской периферии, вызванные появлением этой новой индустрии. А чтобы глубже вникнуть в проблемы, связанные с миграцией и концентрацией населения в крупных регионах, она побеседовала с двумя шотландскими парламентариями, обвинявшими руководство в Лондоне в уничтожении глубинки, а также в том, что интересы крупного капитала получили приоритет над безопасностью и перспективами развития самой северной части королевства.

Депутат Элвин Макдромен раскритиковал своих сограждан за боязнь выступать в оппозиции к властям. После интервью он спросил Ронью, почему фарерцы не протестуют против нахождения неподалеку от их островов военно-морской базы, на которой имеется ядерное оружие[63].