Смерть знает твое имя

– Ну да, конечно, детская фамилия для такого здоровяка, верно? – ухмыльнулся задержанный. – И записывается всего одним иероглифом – «середина».

– Да, пожалуй, – улыбнулся Ватанабэ. – Полицию вызвала ваша супруга?

– Дура, – коротко отрезал Нака, взял свой стаканчик с кофе, сделал большой глоток и поморщился – то ли от горечи, то ли кофе был все еще горячий.

– Ваша супруга утверждала, что вы ей угрожали.

Мужчина с презрительным видом пожал плечами.

– Вы угрожали своей жене, Нака-сан?

– Вот этим. – Он кивнул на лежавшую на краю стола игрушечную колотушку. – Я сам сделал ее для нашего ребенка на праздник Сэцубун. Это обычное папье-маше. Что от него могло сделаться ее деревянной голове? Как будто мужчине нельзя выпить в пятницу вечером!

– Конечно, немного выпить можно, все-таки конец рабочей недели.

– Вот и я о чем говорю!

К Ватанабэ подошла его напарница и, не поднимая взгляда на сидевшего напротив мужчину, положила на стол распечатанные файлы. Ватанабэ опустил глаза.

– Но согласитесь, Нака-сан, вы вели себя очень шумно.

– Она выставила меня из квартиры, – буркнул мужчина. – Работа охранником в универмаге – ничего особенного, конечно, но счета-то я оплачиваю, а она своими деньгами распоряжается как ей угодно. Никто не может сказать, что я плохой муж и не выполняю своих обязанностей.

– Вы ведь не всегда работали охранником, Нака-сан? – ровным тоном поинтересовался Ватанабэ, делая вид, что только что прочитал эту информацию в данных мужчины, хотя там было указано только нынешнее место его работы – он действительно работал охранником в продуктовом универмаге на станции Синагава.

Тот еще больше помрачнел:

– А ты, похоже, видишь человека насквозь, парень. Напоминаешь мне одного моего бывшего напарника. Тот тоже все подмечал и схватывал на лету.

Ватанабэ молчал, больше не задавая вопросов. Если уж задержанный начал говорить о чем-то личном, он не остановится, пока не выговорится, и тут уж ему все равно, кто его слушает – его приятель за бокалом пива или полицейский, составляющий на него протокол. Опыт работы в полиции говорил ему, что в большинстве случаев именно так и происходит.

– Хороший он парень. Очень надеюсь, у него сейчас все в порядке – не то что у меня. – Он отпил еще кофе, снова поморщился и явно подавил желание сплюнуть на пол. – Вот же гадость… Но сакэ – еще того хуже. Паршивая штука, вот что я тебе скажу. Если бы я не поддался этой слабости, не сидел бы сейчас перед тобой, а сам патрулировал бы район Харадзюку.

– Оживленное место, – заметил Ватанабэ.

– Эт точно! – Мужчина выпрямился, едва не уронив свой ледяной компресс. – А первые сутки дежурства с Танакой – наш начальник все шутил, мол, Нака и Танака! – да, те первые сутки мне хорошо запомнились. Такой жути я за всю свою работу не видел… да уж…

– Жути?

Ватанабэ отодвинул бумаги в сторону. Время близилось к полуночи, и он надеялся, что другие нарушители дадут ему полчаса передышки, чтобы выслушать Наку, которого он уже решил про себя отпустить с устным предупреждением.

– Почти десять лет с тех пор прошло, а сцена эта до сих у меня перед глазами, как будто вчера случилось. Да уж… сколько там было крови… весь газон залит и кусты гортензий… кем нужно было быть, чтобы сотворить подобное… – Нака опустил голову и покачал ею из стороны в сторону, как будто сакэ вновь стало овладевать им.

– Вы обнаружили жертву убийства, Нака-сан?

Бывший полицейский сидел перед ним в расслабленной позе, уронив голову на грудь, и Ватанабэ подумал было, что тот задремал, когда он наконец протянул руку за кофе и поднес стаканчик к губам, так и не подняв головы. Судя по документам, ему было всего пятьдесят два года, но выглядел он гораздо старше, – видимо, жизнь у него действительно была непростая, и сакэ сослужило ему дурную службу.

– Что, смотришь на меня и жалеешь, парень? – спросил мужчина, словно поняв чувства Ватанабэ. – Да, я вот так же… когда попадаются магазинные воришки – а попадаются они чуть ли не каждый день, ты уж будь уверен! – многие охранники называют их «паразитами»… говорят, они ничем не лучше тараканов и крыс, которые забираются в жилище, чтобы вредить человеку… Люди, которые так говорят, просто не испытали в своей жизни трудностей. Они думают, что, если останутся одни или лишатся заработка, сами так никогда не поступят. Вот только все это – глупости. Люди, которые так думают, – просто дураки. А те, кому нечем заплатить за пару онигири или пачку креветочных крекеров, достойны сострадания. Те, кто оказался на самом дне жизни против своей воли, заслуживают нашей жалости…

– Нака-сан…

– А-а, ты все об этом… да уж, бедная собачка.

– Я… простите… тогда пострадал ребенок?

Ватанабэ показалось, что он ослышался. Нака произнес «ину-тян», и он предположил, что речь идет о маленькой девочке, чью фамилию он просто расслышал неправильно, тем более что речь его собеседника была не очень четкой. Но Нака отрицательно покачал головой:

– Этот урод разделал в парке здоровенного пса навроде овчарки.

– Вот как… ину-тян… я понял.