Смерть знает твое имя

– Да! Мой папа работал полицейским, и я всегда им восхищалась. Он лучший отец во всей Японии, я в этом уверена. Вы на него чем-то похожи, Ватанабэ-сан…

– Да… я… спасибо, Мидзуки-кун. Уверен, мне еще нужно много работать, чтобы стать похожим на вашего отца.

Он отпил немного горячего шоколада и почувствовал, как в груди становится тепло.

– Нет, что вы… вы для меня – пример, каким должен быть настоящий полицейский. У меня-то не очень хорошо получается. Я даже на экзамене выронила полицейское удостоверение, так что можно сказать, меня взяли из жалости. – Она снова покраснела, но взяла себя в руки. – Так вот, папа рассказывал случай, когда один человек в приступе ревности убил свою жену деревянными палочками для готовки. Он убил ее одним точным ударом в сердце.

– Палочками для готовки?

– Да… но тот человек не был убийцей и вовсе не собирался убивать свою жену. Напротив, он, кажется, очень любил ее. Я хочу сказать… если бы он планировал это сделать, у него бы ничего не получилось. Он бы точно промахнулся – и, может быть, вообще бы ее не ударил. Это была просто трагическая случайность.

– Но то, что делает убийца-демон из Итабаси, не является случайностью.

– Верно… и это значит, что он… я не знаю, Ватанабэ-сэмпай. Я не имею права делать такие предположения, потому что я – никудышный полицейский. Я причиняю господину Номуре и вам одно лишь беспокойство.

– Это не так, Мидзуки-кун. Вам просто не хватает опыта.

– Это… что ж, возможно. Спасибо, Ватанабэ-сэмпай. Я хотела сказать, что этот человек… демон… он должен много тренироваться, чтобы научиться наносить удар точно в сердце.

– Оттачивать свое мастерство?

– Да, можно и так сказать. Может быть, мучить и убивать животных или… я не знаю… но, я думаю, первые обнаруженные жертвы не были его первыми жертвами.

– Нам нужно будет подготовить документы о сегодняшнем дежурстве, Мидзуки-кун. Похоже, на сон времени не остается.

– Верно. – Она кивнула и вскочила со стула, даже не успев скрыть, что испытывала облегчение от того, что этот разговор закончился.

Мидзуки была права: нет ничего нового в том, что те, кто убивает людей, нередко перед этим лишают жизни беззащитных животных. Не так-то просто убить человека – одного желания и физической силы здесь недостаточно.

«Чтобы убить человека, нужно самому перестать быть человеком и стать демоном – на краткое мгновение, если речь идет о помрачении рассудка, или же навсегда, если дело касается серийного убийцы».

Ватанабэ рассеянно повертел в руках кружку с горячим шоколадом. Когда-то он привез ее из школьной поездки в качестве сувенира-о-миягэ для одноклассницы по имени Сатоми, но Сатоми погибла от рук неизвестного убийцы, и подарок не пригодился. Окончив Полицейскую академию, он принес кружку на работу, чтобы она служила постоянным напоминанием о том, почему он выбрал профессию полицейского. Кружка выглядела немного по-детски: она была сделана в форме такоцубо – глиняной ловушки для осьминогов[142]. На ней были изображены стилизованные волны и осьминог, когда-то ярко-красный, а теперь немного выцветший от времени. Глазурованная поверхность покрылась сетью мелких трещин.

Что, если убийца собаки был вовсе не взрослым человеком, обиженным или рассерженным на жизненные неудачи? Что, если он был просто жестоким ребенком? Об этом не принято говорить, но иногда дети убивают животных – давят ради забавы муравьев, отрывают крылья бабочкам и лапки жукам, прокалывают лягушек, реже они мучают кошек и собак, потому что их кровь на вид неотличима от человеческой. Ватанабэ никогда не приходила в голову эта мысль – и возможно, она была ошибочной, но алая кровь, похожая на человеческую, должна была вызывать страх перед совершением убийства. Те, у кого она не вызывает страха, могут переступить последнюю грань между человеком – и демоном. Тем не менее, даже узнав о чем-то подобном, родители и учителя этих детей в лучшем случае обеспокоятся, хотя всем очевидно, что из жестоких детей вырастают жестокие взрослые. Трудно представить, какие последствия имело бы вмешательство полиции в подобные дела. Вероятнее всего, это вызвало бы общественное возмущение, ведь дети неприкосновенны для закона, только если это не касается особо тяжких преступлений. В случае детей вступает в действие защищающее их ювенальное право, согласно которому ребенок не считается полностью ответственным за свой проступок. Таким образом, проступок ребенка скорее бросает тень на его родителей – и это еще одна причина, по которой родители сделают все возможное, чтобы наклонности их чада не стали известны в обществе.