Смерти нет. Краткая история неофициального военного поиска в России

А потом еще через год я к Сане приехал, говорю: «Где этот леший-то?» — «А он дом купил! Уже здесь познакомился с кем надо, официально лазит, никого не боится. Егерей подкормил». «Ого, — говорю, — какой упорный!» Еще такая мысль у меня была: кроме всех этих цацек на «Вернисаж» у него какой-то свой был архив, что-то конкретное он искал. Мне так кажется, потому что он именно в определенные места шел. Я ему говорю: «Чего ты туда-то ходишь, там не было боев по моим данным». Отвечает: «Я знаю, где и чего ищу». Разные есть люди. От него ноль чего узнаешь, понимаешь? А я как-то язык распустил, я столько рассказывал. А потом говорю: «Давай вместе». Не хочет. «Где ты ходишь?» — «Да где-то там!» Я говорю: «Чего ты нашел?» — «Да по разному» — «А конкретно?» — «Ну за ранюху»[48]. Я говорю: «Да ладно тебе!» То есть они очень скрытные, очень. У него это поставлено на поток.

Я знаю, что они еще технику продавали. Сейчас тема эта есть, и тогда уже начиналась. Сдают технику, сами вытащить не могут — сдают место за деньги. Нашли, допустим, танк в болоте или еще что-то. Есть люди, которые конкретно занимаются, вывозят все это. Вытащить сложно. В то время, когда я копал, можно было, я натыкался — без башни стоял, допустим, не в болоте. А сейчас невозможно, потому что это только в болоте, где почти не ходила нога человека. А как ты только начнешь рубить лес, тралы ставить, с лесу чтоб вытащить, — это все узнают. Техника вся принадлежит Министерству обороны.

У меня лично в Кошеликах танк своровали. С Холмов Федя этот. Я сам лично наткнулся на танк. В воде боком лежал танк, башня откинута рядом. Полный, водой залит, в противотанковом рву. Я года три собирал народ: там нужны были деньги, согласование. Надо было лесхозу заплатить, оплатить соляру, тягач, чтобы вытаскивать его. Может, в Спас-Деменске установили бы его.

Хотелось его вытащить: там немного было воды, он боком лежал в противотанковом рву, это почти рядом. И башня рядом, в воде. Там перегораживаешь ров, когда весной течет вода, — и он становится сухой. Вырываешь скат и как-то либо домкратишь — я еще не думал, но вытащить его было легко. И до дороги херня Там было, может, метров 600-800. До лесной дороги, но, значит, уже не надо рубить лес. Ну, все собирались, собирались — воскресенский, бронницкий отряды. Всех я объединил. Паша с Клина, отряд «Подвиг», тоже. «Давайте все приедем, встанем лагерем». Ну, в общем, затянулось все это, а поехал через два года глядеть: ров перезасыпан, как я и думал, все ровно, ни одной железочки. Спас-Деменские говорят: «Это со Смоленщины приехали, распилили и вытащили. Мы сами на них злые, хотели с вами объединиться, могли же достать». Я к нему — самый богатый там, в этой деревне, к нему весь металл таскают. Он скупает металлолом по восемь рублей, а по пятнадцать на Павлиново отправляет. У него и экскаватор, и бензорезки, и все. У него площадь хрен знает какая: он там скупил земли. Федя... Забыл его фамилию. Приехал к нему. Говорит: «Чего тебе надо?» Я говорю: «Ты танк?» — «Ну, металл. Чего? Мы живем этим!» — «Останки были?» — «Нет, не было». Я говорю: «Ты конкретно мне скажи, хоть даже куда отнес? Или ты там же все сбивал — хоть номерки мотора узнать. Узнать, что за танк, погиб ли экипаж, можно». — «Иди отсюда!»

Самое интересно: проходит несколько лет. Деньги. Он уже там, в Холмах, не то что так, как было: он уже не режет и не пилит, у него уже в каждой деревне своя приемка металла, а он только ездит и оттуда берет. Те принимают по шесть рублей, он у них берет по десять, а сдает по пятнадцать. Но все равно идет индустрия охуительная. Ты представляешь, где Холмы, нет? Рядом с Гнездиловской высотой, но еще на Смоленщине. И про мужика этого знали, что он металл перепродает в Юхнове, в Рославле. Понимаешь? Он уже так поднялся. Он снабжал местных, у него уже бригады свои ходили. Приходят к нему, договора заключают, он и расписки давал всякие. Он дает им участок, где от войны осталось железо: мол, притаскивайте все мне, я вам на хлеб дам и на это дело... Ему бригады таскали металл! И вдруг он вскрывает блиндаж: сам же тоже ездит, ищет. Нашел ящики немецкие с тротилом. Ух! У-ля-ля! И не знаю, как так вышло, но, короче, загружает он «газель», названивает и везет в Москву на продажу. Я тебе отвечаю. Его где-то на трассе берут за жопу с этой хуйней, но ввиду того, что это было (забыл, какие года), когда все такое было неустойчивое, ему там оформляют, что он вез добровольную сдачу. Хотя он и не имеет права везти это так сдавать. И нет у него теперь ни земли, ни тракторов.