Смуглая леди (сборник)

теперь он привязался к ней, как собака. Вот мы и встречались в каком-то вороньем гнезде, под самым чердаком. Там стояла такая грязная, мерзкая кровать, что… — его передернуло. -

И ведь всегда она была такой чистоплотной! — крикнул он с настоящей болью.

Опять оба помолчали.

— Вот почему я и попал сегодня в этот вертеп, с конфузливой улыбкой робко сказал

Пембрук. Ему было, видимо, очень неудобно перед своим другом, который, конечно, уже

понял все.

Не смотря на него. Шекспир залпом выпил все, что осталось в бокале, и поставил его.

Напиться, что ли?

— Налейте! — приказал он Пембруку.

Пембрук вылил ему остатки, сам он уже порядком захмелел. Сидел развалившись,

свесив руки через спинку кресла.

— Вот тут и началось все, — сказал он. — Сначала она приходила аккуратно и была так

нежна и предупредительна, что я целый месяц ничего не знал и не помнил, — только она!

Вы знаете, какая она бывает, когда захочет отравить? А потом вдруг стала запаздывать: сначала ненадолго, а потом на час, на два. Я сидел и ждал ее в этом вороньем гнезде, а

когда сказал ей, что это мне надоело, она только рассмеялась мне в лицо. "А я зашла

только на минутку — предупредить, что не могу быть сегодня". — "Отчего?" — "А ее

величество сегодня делает новую прическу, и я должна присутствовать". Вы понимаете, она и не скрывала, что лжет. Тогда я взял ее за руки. "Слушайте, — сказал я, — не забывайте, Мэри, что я вам не клоун. Со мной это не выйдет. Понимаете, никак не выйдет…" Вы же

знаете эту ее проклятую улыбочку, когда только чуть-чуть, при сомкнутых губах, в уголках

губ показываются острые зубки… "А что вы сделаете, если я вас обманываю? А вот я

люблю не вас, а того клоуна. Убьете меня?" Я рассмеялся ей в лицо и сказал: "На кой

дьявол мне это нужно? Я выгоню вас отсюда метлой, как шлюху, вот и все". Она мне

ответила: "А вы не посмеете". — "Ох, это я-то не посмею? А хотел бы я знать, почему?" А

она спокойно: "Мой слуга вас проколет шпагой, и вы вытечете, как помойная бочка". Вы

знаете, Виллиам, в такие минуты мне трудно отвечать за себя. И вот я размахнулся… — Он

мучился и мотал головой. Его тошнило всей этой мерзостью, которая, как муть,

поднималась из глубины его памяти. — Понимаете, я нарочно хотел, чтобы это вышло как-

нибудь погрубее, попохабнее, знаете, как там, внизу, когда сцепятся пьяные. Ну да вы ведь

видели сегодня это! Но она стояла и так же прямо смеялась мне в лицо. Вы понимаете, она

смеялась теперь уже полным ртом своих проклятых, мелких зубов. — Окончательно хмелея

и сходя с ума, он ударил кулаком по столу так, что стол загудел, а бокалы упали. — Она!

Смеялась! Дьявол! Она! По-прежнему смеялась! Ой, Виллиам, вы думаете, что это легко, если я дошел до того, что побежал подсматривать, кого она притащит в это воронье

гнездо? — Его опять передернуло от отвращения. — На эту гнусную кровать с грязным

пологом! — крикнул он плача.

— Ну и что же? — спросил Шекспир, помолчав.

— Я теперь уже отошел от нее, — сказал Пембрук, медленно трезвея, — ну а тогда, когда

она сказала мне, что любит только вас, а я ей нужен для того, чтобы… Ну, она мне тут, в

общем, сказала еще кое-что хорошее. И рассорила-то она, по ее словам, меня с вами для

того, чтобы мы не повстречались в постели. А если я не верю ей, сказала она, то могу хотя

бы у вас справиться. Но ведь это неправда?

— Неправда! — ответил Шекспир.

— Ну конечно, — вздохнул с облегчением Пембрук. — Я ведь тоже знаю, что неправда. Но

вы представляете, она так тогда мне закружила голову, что я даже в это верил. Шел в этот

трактир и смотрел, нет ли где и вас поблизости. Господи, я верил во все! Как я добрался в

этот день до дому, я и не знаю. Ну а потом мы быстро помирились и все пошло по-

прежнему. Но она уже не скрывала от меня, что у нее есть еще кто-то. Я даже понял, что

этот молодец из вашего театра.

— Почему вы так думаете? — спросил Шекспир не сразу.

— Она стала часто бегать в "Глобус" в этом костюме и маске. Сидит и смотрит — на

кого? Кто же это знает?.. Но вот вы увидите, что это какой-нибудь ваш клоун. Что-нибудь

вроде этой наглой твари Кемпа, у которого хватит же наглости посвятить ей книгу о том, как он отплясывает джигу. Поверьте, раз он мог протанцевать десять часов подряд, а его

грязные штаны в память этого прибиты в какой-то городской ратуше, — ну! он имеет все

права на место под этим пологом! Сегодня она и ходила к нему, но тут мы с вами

помешали.

— У нее был ребенок от вас? — вдруг спросил Шекспир.

— Да! — кивнул головой Пембрук. — Мертвый мальчик. Она зарыла его, как ведьма, где-

то в огороде. Прямо в тряпках, — он грубо усмехнулся. — Разве у нее могут рождаться какие-

нибудь дети, кроме мертвых?

— Кроме мальчиков, — сказал Шекспир.

— Кроме мертвых мальчиков, — поправился Пембрук.

Помолчали.

— А что за история случилась на вашем обручении? — спросил Шекспир, слегка

морщась, как от противной зубной боли. — Она надерзила королеве?

— Ах, Виллиам, Виллиам, разве станет она дерзить королеве? Нет, конечно. Но дело

было так: после рождения этого мертвого мальчика, — его опять передернуло, — она вдруг