Сначала Россия, потом Тибет

Они ушли, а я решил прогуляться верхом: обогнул Джонг и направился в соседнюю деревню. Моей целью был Цечен, коническая гора, усеянная строениями, примерно в восьми километрах отсюда. Однако я проскочил нужный мост и, увидев в горной расщелине у себя высоко над головой другую деревню, повернул к ней. Дорога была густо засыпана камнями, похожими на формочки для печенья, и пересекалась глубокими оврагами. Чем дальше я ехал, тем дальше отодвигалась деревня. Солнце клонилось к закату, и в конце концов пришлось повернуть назад. Представший передо мной пейзаж был в высшей степени величественным. На переднем плане возвышался пологий хребет, по другую сторону которого виднелся монастырь, который от вершины к вершине окружала красная стена — цепь длиной с километр, прикрепленная к скале укрепленными башнями. Вдалеке на вершине вздымался Джонг — искривленный силуэт, за исключением тех мест, где заходящее солнце окутывало края отдаленных верхних блоков золотой пеленой. Внизу простиралась равнина. От каждого тока отдавались эхом крики и песнопения молотильщиков. Вокруг возвышались пурпурные горы, с расселинами и долинами, залитыми резкой сверкающей синевой. Земля уносилась прочь, изгибалась у подножий гор, неуверенно опускалась, подпрыгивала и снова опускалась на равнину, поднималась приливной волной к ближайшим горам, билась о Джонг и, мерцая, убегала вдаль, замедлялась, сжималась, погружалась в темноту, исчезала и выходила на свет вдали, чтобы поглотить упавшую огненную туманность, последние языки которой еще держались над горизонтом, взывая к пробуждающимся звездам. Красная стена, подвешенное между пиками творение великанов, потемнела до малинового цвета.

В гостях

В четверг, 12 октября, мы проснулись в предвкушении приключения: обеда у Кенчунга. В половине двенадцатого прибыл Пемба, и мы выехали к Джонгу, обогнули его и поднялись по главной улице города ко входу в монастырь. Порог, обрамленный массивными порталами, открывал вид на другой город, более разнообразный и многоцветный, чем его гражданский собрат, храмы и жилища, насчитывающие несколько сотен, были разбросаны по скалистому склону. Постройки доходили до обрыва, их окружали те розовые стены, которыми я любовался предыдущим вечером, только с другой стороны. Я спросил Пембу, как община из пятисот или шестисот монахов использует огромное скопление строений. Он ответил, что есть храмы, общие для всех, их посещают в основном на праздники, а, как я понял, в приходских храмах постоянно молится около пятидесяти монахов из одной местности. Кроме того, монахам нужно где-то жить. Низшие чины делили жилища. У иерархов и чиновников, таких как Кенчунг, были отдельные дома, при них находились конюшни и помещения для прислуги.