Сначала Россия, потом Тибет

Вдруг из-за угла в небо взметнулась заснеженная спина Канченджанги[368] — колоссальный горизонт сверкающих позвонков, заполненный ватными облаками и занимающий три четверти неба. Внизу, словно на дне колодца, терялась в тени бездна отрогов и долин, покрытых темными перьями сосен. У меня участилось дыхание и заколотилось сердце, пока за очередным поворотом не показался Дарджилинг, и всё снова погрузилось в ненависть и страдание.

Представьте себе Маргейт[369], Файли[370] и Богнор-Реджис[371], полностью крытые красным гофрированным железом, искаженные в фантасмагорию шале и замков, какие даже им еще предстоит построить, выплеснувшиеся в веселье итальянского горного городка, а затем под присмотром восседающего на белом троне Господа[372] вознесенные целиком вертикально на восемь тысяч метров на длинный отрог, мыс, выступающий из морских глубин, которые проникают в самую сердцевину земли, континент, деревья, утесы и снежные берега, когда взгляд поднимается по ним к голубому своду над головой, и по-прежнему сохраненные неизбежные атрибуты нашей национальной жизни: эксклюзивные клубы, англиканскую, шотландскую и католическую церкви, отель «Тюдор», курортных модисток и площадку для игры в поло как дно чайной чашки; улицы без автомобилей, но с муниципальным ограждением; рикш, которые тянут и толкают толпы оборванных монголов; крошечных пони с седлами, похожими на стульчики, на которых кормят малышей; все расы, живущие в Гималаях: непальские женщины с тяжелыми ожерельями из золотых бусин и красной фланели, как цепи у лордов-мэров; похожие на эльфов лепча и сиккимцы; тибетцы-мужчины с пестрыми кусочками бирюзы в ушах, женщины с крупными ромбовидными серебряными шкатулками-талисманами на груди, украшенными камнями. С наступлением утра небо затягивают облака, таинственно наползая как сверху, так и снизу, пока последний проблеск Канченджанги не прячется за пеленой тумана, долины тоже скрываются, и, наконец, хвала небесам, невидим даже Дарджилинг, если не считать двух ближайших вилл с палисадниками. Такое противоречивое ощущение восторга и ужаса возникает при первом взгляде на Англо-Гималаи.

Добравшись до отеля «Тюдор», несколько запыхавшись из-за высоты, я поспешно переоделся в твидовый костюм и, сделав необходимые распоряжения относительно бунгало в Сиккиме, сбросил костюм и на два дня улегся в постель у камина, чтобы вылечить надоедливый насморк. В это время Наспати, местный подрядчик по транспортировке, привел А-Чанга и Ан-Дена, которых предложил мне нанять в качестве повара и сирдара, причем последний должен был прислуживать и смотреть за караваном.

— По кье шинги юдгам? — спросил я, имея в виду «Вы говорите по-тибетски?».

Они изумились, но потом успокоились, обнаружив, что это почти все, что я мог сказать. Еще я нанял уборщика для выполнения грязной работы. И, поднявшись, отправился на базар, чтобы купить новой прислуге ботинки и свитера.

В тот вечер метрдотель попросил меня разделить ужин с другими.

— Скоро у нас все будут сидеть за отдельными столиками, — пожаловался он.

Заметив, что в столовой собралась примерно четверть всего персонала и что половина официантов простаивала без дела, я набросился на него с такой яростью, что окончательно поколебал его веру в добрые отношения между гостями.

На следующий день была суббота. Ранним утром я направился к Дому правительства, расположенному в конце мыса, с багажом на спинах оборванных кули. Процессия напоминала шествие нищего разносчика. Тем не менее у ворот отряд маленьких солдатиков в шортах взял на караул, и я проследовал по аккуратной викторианской аллее, петляющей между ухоженными лужайками, а на противоположной стороне хвойные деревья, казалось, вот-вот рухнут в бездонную пропасть. В конце этой панорамы возвышался викторианский приморский пансионат, под которым, на более низком уровне, ютилось менее неприступное детище. Это была небольшая гостиница, к которой примыкал террасный сад исландских маков, который был бы очарователен, если бы вид не портила неизбежная памятная плита, сообщавшая будущему археологу о том, что достопримечательность спроектировали граф и графиня Литтон[373]. Внутри, однако, скрывались комфорт и хороший вкус: цветы в вазах, обитые ситцем гостиные, пылающие камины и просторные письменные столы, украшенные сургучными печатями и тисненными позолотой приглашениями для гостей заказать лошадей или рикш по своему усмотрению. Рикши у Дома правительства были похожи на маленькие коляски, выкрашенные в красный цвет и украшенные коронами. Администраторы без конца предлагали нам напитки. На завтрак, обед и ужин мы могли приходить или уходить, когда заблагорассудится, главное, предупредить заранее. Это ли не идеальное развлечение в загородном доме?