Сначала Россия, потом Тибет

Немного дальше, там, где тропа шла по долине, мы добрались до одинокой хижины, возле которой нас ждал посыльный. Почта из Фари так и не прибыла. Мы впали в отчаяние. Решив немного подождать, пока мужчины попьют чай из жестяных кружек, мы присоединились к ним. Десять минут спустя появились четыре почтальона, а за ними большой караван с шерстью. Обе группы подтвердили, что, как только вышли на равнину, снега стало меньше. Мы снова отправились в путь, на этот раз по протоптанному следу.

Долина расширилась, снег закончился, и склоны гор стали более пологими: мы оказались на поднимающемся плато. Над его бровкой появились двое верхом на яках, ведя в поводу другого, нагруженного кладью, — неуклюжие силуэты пробирались сквозь снег, всадники перебрасывали единственную веревку, прикрепленную к ноздре яка, с одного рога на другой. Мы встретились у болота, которое обнаружилось после внезапного исчезновения мула, везшего багаж моих друзей. Его голова еще торчала, и животное спасли. Только чемоданы потонули. Солнце светило смутно, однако и при таком свете через час или два возникло странное жжение в носу, и у сирдара появилась снежная слепота. Кроме А-Чанга, наши слуги, похоже, были плохо подготовлены к испытаниям, которые они должны были предвидеть. У половины из них не было очков. В то утро один из конюхов остался дома из-за того, что у него не было обуви. Догнал он нас только к вечеру, почти у самого Гьянгдзе. И по пути вниз, когда условия ухудшились, мне пришлось поделиться ботинками и носками с другими.

Мы добрались до плато и поняли, что находимся в Тибете. Снег, за исключением окрестных холмов, уступил место голой земле и камням. Неподалеку паслось огромное стадо яков, молодняк и взрослые, густой и черный окрас шерсти не нарушался ничем, кроме редких белых полос на пушистых хвостах. За ними на семь тысяч метров возвышался громадный кривой конус Чомолхари с обнаженными зазубренными кубами и пирамидами нависающих скал, на которых не держался снег. Землю вокруг покрывали норы — жилища сурка, занятного животного, на вид — нечто среднее между кроликом и крысой, которое сидело на задних лапах, дергая усами, пока мы не подошли поближе, а затем исчезло в норке.

Наконец за участком возделанной земли завиднелся Фари Джонг, или за́мок, впечатляющий туманно-серый великан в послеполуденном свете. Его перпендикулярные линии слегка сближались и собирались в приземистую центральную башню-этаж. Несколько струек дыма возвещали о городе. Казалось, до за́мка рукой подать, такой обман зрения часто наблюдается в Тибете. Мой пони захромал, и прошел еще час, прежде чем мы добрались до гостиницы. Здесь также находилось почтовое отделение. Почту из Гьянгдзе в Фари перевозят раз в две недели на муле, из Фари в Индию — ежедневно и пешком. Услуга поддерживается правительством Индии по цене от пяти до шести тысяч фунтов стерлингов в год. Документов на этот счет мы не обнаружили. Почта высоко ценится тибетцами, чьи связи со Лхасой, хотя и ежедневные, не столь надежны. Богатые жители столицы и Шигадзе часто отправляют письма и посылки на почте Гьянгдзе с частным посыльным. Их объем увеличивается, поскольку сухопутное сообщение с Китаем, откуда тибетцы получают большую часть бытовых товаров, становится всё более и более ненадежным, и предпочтение отдается маршруту через Калькутту и море.

Несмотря на усталость, как физическую, так и моральную, мы поспешили отправить в Джонг рекомендательные письма, которыми нас снабдили господа Макдональд и Ладен-Ла, вместе с подобающим шарфом. Каждый Джонг — резиденция пары административных чиновников с полномочиями судьи в определенных округах, которые, предположительно, контролируют друг друга. В Фари, наверное, работали молодые чиновники, начинающие карьеру в Лхасе. Как это часто бывает, они отсутствовали, а их полномочия были делегированы двум представителям. Примерно через полчаса те прибыли лично: один — высокий, смертельно бледный, другой — пухлый и низкорослый, у обоих не хватало несколько зубов, а в ушах блестели кольца диаметром в десять сантиметров с бирюзовыми каплями, оправленными в золото, — признак состоятельных людей. Чиновники носили халаты из обычной пурпурной ткани и золотисто-черные шапочки с меховыми отворотами, поднятыми, как лопасти ветряных мельниц, под которыми виднелись длинные косички. Позже нам рассказали, что чиновники очень бедные. Вероятно, им не доверяли или ими пренебрегали. Прежде всего они попросили нас передать Далай-ламе их письмо, поскольку вся корреспонденция, поступающая по обычным каналам, тщательно проверяется секретарями, прежде чем представить Его Святейшеству. К сожалению, у нас не было возможности доставить письмо.