Снег в августе

С открытием бейсбольного сезона Майкл начал читать все, что писали о Робинсоне в «Бруклин игл», «Дейли ньюс» и «Джорнел америкен». Он слушал Реда Барбера на «Дабл-ю-эйч-эн». Проходили дни. Он знал, что у Робинсона серьезные проблемы. На него запросто набивались полные трибуны на Эббетс-филд. Но с питчерами высшей лиги он стабильно выбивал 0 из 20; кое-кто из журналистов уже предрекал, что на нулях он и останется до конца сезона. Майкл исправно вырезал все заметки и наклеивал их гуммиарабиком на грубые бумажные листы огромного альбома, купленного им за двадцать центов в универмаге «Джермейнс»; он подумал, что перед ним разворачиваются события исторического масштаба, и хотел сохранить вырезки-свидетельства на будущее. Но от каждого сообщения об очередной неудаче Робинсона он чувствовал себя все хуже, и в какой-то момент он задумался о том, хватит ли у него терпения заполнить альбом до конца. Он испытывал какое-то странное чувство, что если у Робинсона не получится, то не получится и у него.

– Ну не получается у парня попадать, – сказал как-то в пасмурный день Сонни, сидя на кухне у Майкла. – Может, давят на него. Наверное, ему лучше раннером или типа того.

– Должен попадать, – сказал Майкл. – Говорю тебе, будет он попадать.

Он верил в это так же слепо, как миссис Гриффин верила в сонник мадам Задоры. Однако правда состояла в том, что, за исключением парочки планов в новостном ролике в «Грандвью», Майкл никогда не видел, как, собственно, играет Робинсон. Ему даже на стадионе Эббетс-филд бывать не приходилось. В последние дни сезона 1946 года они с Сонни и Джимми ходили вокруг стадиона. Но внутрь они не попали: даже если у них нашлись бы деньги, все билеты были проданы. Майкл считал, что это, в общем-то, неважно: ведь то, что он никогда не был в Ватикане, не мешало ему быть католиком. А чтобы сходить на Эббетс-филд, нужно было раскошелиться. Даже за дешевое место на открытой трибуне нужно было выложить полдоллара. В будние дни, когда на трибунах было малолюдно, у него были занятия в школе, а по выходным стадион был набит до отказа. Он мог потратить полученную от миссис Гриффин пятерку на дорогое бронированное место, но он же не мог купить билет только себе. Ему нужно было купить билеты Сонни и Джимми, поскольку один за всех и все за одного, а три билета вышли бы дороже, чем большинство работающих взрослых получали за час работы. Он гордился тем, что отдал пять баксов маме, но иногда его беспокоило то, что это не совсем честно по отношению к его друзьям. Он пожелал миссис Гриффин отыскать лошадь по имени Красный Снег и сорвать куш. Тогда они все смогут сходить на Эббетс-филд. Он сможет взять с собой даже рабби Хирша.

Между тем в его воображении «Доджерс», включая Робинсона, были куда активнее, чем в реальной жизни. Он видел фото с матчей в газетах, слушал Реда Барбера и представлял себе, как они должны играть. В его воображении Робинсон играл на первой базе, Стэнки – на второй, Риз – на шорт-стопе и Паук Йоргенсен – на третьей. Но увидеть их вживую он никак не мог, пока шли занятия в школе. Сонни сказал, что во время каникул Полицейская спортивная лига (ПСЛ) обычно раздает бесплатные билеты. Он всегда был в курсе таких вещей. Но до июня было слишком долго ждать. Если Джеки не начнет попадать, они могут отправить его обратно в Монреаль. Майкл уже усомнился, доведется ли ему вообще увидеть Робинсона – сидеть на трибунах, кричать что-то ему в поддержку, чтобы тот знал, что он не одинок.

А нужда в том, чтобы увидеть Робинсона, становилась острее день ото дня. Приехавшие на три игры на Эббетс-филд «Филлиз» выкрикивали на поле оскорбления в адрес Робинсона. Сонни слышал об этом от своего кузена Нунцио, который работал на стадионе билетером. Менеджером «Филлиз» был южанин по имени Бен Чепмен, которого перед войной попросили из «Янкиз» за то, что он назвал нью-йоркских болельщиков «жидами». А теперь он менеджер команды, и он может сделать так, что все игроки будут орать Робинсону гадости. Жидом-то его не обзывали. Он ведь не еврей. Поэтому ему орали «ниггер». А еще «снежок». И сказали: вали отсюда – работать на хлопковые поля. Он ничего не сделал в ответ. Он пообещал мистеру Рики, что не будет отвечать. Как минимум – в первый год. И он вынужден был с этим всем смириться.

– Такой у них был уговор с Рики, – сказал Сонни. – Ничего не делать, даже не дергаться, пока не пройдет год. Даже если плюнут в лицо – не отвечать.

Слушая рассказы Сонни и читая заметки про спорт в газетах, Майкл пытался представить себе, как чувствует себя Робинсон. В конце концов, он же окончил колледж в Калифорнии. Он был образованнее и умнее, чем любой из этих идиотов «Филлиз». И ему приходится терпеть от них всю эту дрянь? Они прямо на стадионе несли ему такое, что даже на улице бы не рискнули. Пытаясь встать на место Робинсона, Майкл приходил в ярость. Он представлял себе, как врывается на скамейку запасных «Филлиз» с битой в руках и сносит им головы. Как вихрь врывается во вторую базу. Только попробуйте тронуть, получите сдачи.