Снег в августе

– Кто знает, Майкл. Я могу выяснить. А ты лучше бы отдохнул.

На него нахлынула усталость. Он попытался ей противиться, силился держать глаза открытыми. Мамина рука была теплой. И усталость взяла верх.

26

В бруклинской больнице Уэслиан Майкл провел девять пустых дней с тяжеленной гипсовой повязкой на лодыжке. К нему приходили посетители. Отец Хини зашел к нему и предупредил, чтобы он не беспокоился об экзаменах: ему разрешили сдать их, когда выздоровеет, даже если учебный год уже успеет закончиться. Однажды утром, проснувшись, он обнаружил перед собой Эбботта и Костелло. Сыщиков интересовали имена. Майкл сказал, что ничьих имен он не знает.

– Да ладно, пацан, не гони, – сказал Костелло. – Этих уродов знают все.

– Вот пусть все вам имена и называют, – сказал Майкл.

– То есть тебе помощь не нужна, так? – сказал Эбботт.

– Поздновато уже, – сказал Майкл.

Они вздохнули и ушли. Майкл думал, чтó мешает ему просто сообщить имена напавших на него. Шатун-Скорлупка, Тормоз, Хорек и Русский. Просто имена. Точнее, клички. А копы пускай сами выясняют имена и адреса. Но он не может так поступить. Даже несмотря на то, что они его избили, избили серьезно, он не опустится до стукачества. Если так поступит, то будет до конца своей жизни об этом жалеть. Будет идти по улице, вспомнит вдруг, как он однажды настучал, и весь день будет испорчен. Или попадет в армию, где его никто не знает, и его станут расспрашивать о жизни, но это он должен будет сохранить в тайне. Или его вызовут за чем-нибудь в участок, а там он встретит Эбботта и Костелло, и они припомнят, что он был стукачом, и расскажут остальным чертовым копам, а те разнесут весть по округе – ведь всем известно, что информаторов презирают не только преступники, но и полицейские. Нет. Если он настучит, то станет таким же, как эти гады. И тогда победа будет за ними. Вот тогда они его по правде уничтожат. Сделают таким же грязным, как они сами.

Каждое утро у койки Майкла появлялся лысый доктор в сопровождении интерна и медсестры. Он через слово говорил «прекрасно». У Майкла было все прекрасно. Динамика была прекрасной. Выздоравливал он просто прекрасно. Почувствовав и себя прекрасно, доктор переходил к следующему пациенту.

Каждый день, прежде чем отправиться на работу, к нему приходила Кейт Делвин, приносила мороженое и газеты, а как-то раз – последний выпуск «Капитана Марвела». На этот раз комиксы показались ему какими-то детскими. Он понял, что на свете есть и по-настоящему плохие парни, и если столкнешься с ними, будет действительно больно. Он попросил больше не приносить комиксы о Капитане Марвеле. Ему были куда интереснее газетные статьи о Джеки Робинсоне. И сообщения о состоянии здоровья Пита Рейзера. Великий центровой пришел в сознание, обещая скоро вернуться к игре, и журналисты требовали, чтобы Брэнч Рики нашел средства на облицовку бетонных стен Эббетс-филд. Они обзывали его «дешеваном» и утверждали, что у половины игроков не хватает денег, чтобы добраться до стадиона на подземке. Но Рики взял в команду Джеки Робинсона, хотя все прочие владельцы набирали исключительно белых игроков, и Робинсон всегда называл его мистером Рики – так ли уж он плох, этот старик? Майкл прочел спортивный раздел от начала до конца и выдрал все страницы со статьями, где упоминался Робинсон. Когда следующим утром его навестила мама, он отдал ей вырезки, чтобы она отнесла их домой.

– У тебя альбом с вырезками про этого парня уже толще синих энциклопедий, – сказала она.

– Когда-нибудь и он попадет в синие книги, мам, – сказал он. – Это же и есть история.

Когда она ушла, а доктор с медсестрами отправились в другие палаты, ему осталось лишь лежать и думать. И он почувствовал одиночество. Никаких вестей о рабби Хирше. Даже записки не прислал. И, что еще хуже, его не пришли навестить ни Сонни Монтемарано, ни Джимми Кабински. Его лучшие друзья. Один за всех и все за одного. Он не ждал никого из одноклассников. Но он точно знал, что если бы пострадали Сонни или Джимми, то сам он пришел бы навестить раненого. Он сожалел о том, что у них не было домашних телефонов, а то бы он позвонил им из кабинки, что в холле за сестринской. Ну конечно же, им есть чем заняться. В первые несколько дней он пытался их оправдать. Может быть, они готовятся к экзаменам, которые Майкл вынужден пропустить. А может, нашли себе подработку после школы. Может быть, мама Сонни заболела или хворает дядя Джимми. И да, точно: возможно, «соколы» предупредили их, чтобы не совались в больницу.

Но, может быть, дело в чем-то совсем другом. Лежа в темноте, он подумал о том, что они могли решить, что он все-таки донес. Не на тех, кто его избил, а на Фрэнки Маккарти. Возможно, об этом они услышали на улице. Может быть, Фрэнки распустил слухи о том, что окружной прокурор будет использовать Майкла в качестве свидетеля. Такой слух могли разнести и копы, чтобы напугать Фрэнки тем, что Майкл якобы заговорил. Почему бы и нет? Все они лгут. Лгут и полицейские, и судьи, и политики. И всем об этом известно.