— И это?.. — многозначительно протянул Рэй, осматриваясь. Парса варзов была какой-то неуютной и серой, в коридорах горело мало факелов, из-за чего порой они шли в полутёмках, а окна выходили прямо на Хладное море, открывая вид на грозную, чёрную гладь, которую бороздили огромные ледяные глыбы. Возможно, причина была в том, что обитали в ней суровые воины, а не энареи, которые пытались придать грузной монолитности крепости хоть какой-то обжитости, но, по мнению Рэя, даже для ардов подобный аскетизм был неприсущ. Последнее же наталкивало юношу на мысль, что обустраиваться нет смысла только там, где не собираешься задерживаться надолго.
— Что-то вроде казны, — ответил Босфорца, остановившись посреди светлой веранды, ступени из которой вели к выходу из карареса, которым пользовались только воины. — Каждый воин и карарес обязан отдать десятую часть добытого, захваченного или полученного им дохода в общую казну, отсюда и название дарс — десять, но в дарсе, как говорил мне Зевран, хранятся и неприкосновенные реликвии.
— Реликвии… — задумчиво пробормотал Рэй, пытаясь представить что-то смутное и именуемое «сейри», с чем он мог быть как-то связан. На ум не приходило ничего, кроме короны, но и эта мысль ускользнула от юноши сразу же, как только он понял, что именно задумал Таис.
— Ты хочешь пробраться в казну Арды? — на этот раз уже Рэй одёрнул друга за руку, пытаясь усмирить отчего-то не к месту распалившегося Босфорца. — Хочешь, чтобы нас заклеймили ворами или шпионами?
— Рэй, — строго, уперев руки в бока, начал Босфорца, — ардская казна — это тебе не ромейская сокровищница. Никто, — юноша назидательно приподнял ладонь, — подчёркиваю, никто из ардов не станет воровать у себя же. Это просто абсурдно: воровать то, что и так тебе принадлежит. И в то же время никто не пользуется доступностью дарса, понимая, что это сбережения, так сказать, на случай наступления скудных для племени времён.
— Удивительно, — пробормотал Рэй, уже в который раз поражаясь укладу ардского племени. Да в Ромее или Вессалии только ослабь бдительность, и из королевской казны воры вынесут всё до последней монеты, и именно в такие моменты юноша вспоминал слова Клавдия о том, что варвар — это не образ жизни, а состояние души.— И где же этот дарс?
— Ну… — протянул Таис, оглядываясь. — Зевран мне не сказал, но можно ведь и спросить. Да, Рэй? — Босфорца многозначительно кивнул на двух энареи, подметающих большой холл.
— Я? — Рэй, покосившись на совершенно незнакомых ему юношей, отпрянул.
— Игры закончились, Рэй, — жёстко, строго смотря другу прямо в глаза, в которых была лишь растерянность, ответил Босфорца. — Закончились в тот самый момент, когда Арес объявил тебя своим эори. Это означает, что на его шахматной доске расставлены все фигуры, и тебе, Рэй, выпала роль пешки, так что соизволь сыграть эту партию так, чтобы закончить её, став королевой.
Рэй внимательно выслушал Таиса. Пожалуй, слишком внимательно. Или же до этого момента он просто не осознавал, что всё, происходящее вокруг, действительно лишь игра. Поддавшись общественному мнению и отталкиваясь лишь от слухов, вессаллийский принц тоже смотрел на ардов, как на варваров, считая, что их максимум — это война, кровопролитная и беспощадная. Оказывается, здесь тоже была политика, только прямо противоположная ромейской. Если Империя защищала интересы исключительно аристократии, то ардар действовал во благо всего племени. Вот почему Ромея не выстоит. Потому что за спинами и императора, и кардиналов не было столь мощной силы, как поддержка их народа.
Таису он, не привыкший давать пустые обещания, ничего не ответил. Будучи скудно ознакомленным с ардскими обычаями, принц только и мог, что уповать на свои венценосные навыки, поэтому, выпрямив спину и расправив плечи, Рэй медленно, смотря точно в лица энареи, спустился в холл.
Это было не трудно — сохранить величие. Куда сложнее было произвести впечатление на юношей на вид старше его, которые хоть и оторвались от своих дел, но смотрели на него как на чужака.
— Я хочу посетить дарс. Проводите меня, — голос не дрогнул, но и фраза была произнесена на ромейском. Сперва Рэй, конечно, хотел обратиться к энареи на ардском — это был бы стратегически-правильный ход, — но в этот момент юноша не смог вспомнить ни одного варварского слова, понимая, что попытайся он, и роль посмешища ему обеспечена.
Сердце гулко колотилось в груди, а в висках больно пульсировало, пока энареи, даже не шепчась, переговаривались между собой. Босфорца остался на веранде и просто смотрел, но и сказать, что друг бросил его на растерзание, Рэй не мог. Если он не способен совладать с двумя энареи, то как собирается управлять целым караресом?
— Идём, — бросил тот, толщине длинной косы которого могла позавидовать любая женщина. И в этой ромейской фразе Рэй не услышал повиновения, уважения или же присущей всем энареи услужливости. Слова были пропитаны ядом, не смертельным, но достаточно терпким, чтобы дать ему понять, что ни один энареи в караресе не считает его выше себя.