Снизу вверх

Такъ Сема и ходилъ съ толпой. Такъ онъ попалъ въ Крымъ, идя за людьми, которые прослышали, что тамъ хорошіе заработки, но въ Крыму въ это время была филоксера, гессенская муха и проч., такъ что толпа двинулась обратнымъ путемъ, питаясь по дорог подаяніемъ, а вмст со всми тмъ же способомъ шелъ и Сема, не видвшій въ этомъ ничего необыкновеннаго. Что касается Сибири и Кавказа, то Сема побывалъ въ нихъ въ качеств переселенца. Переселялся онъ два раза. Въ Сибири (собственно въ Оренбург) онъ потерялъ лошадь, которая сдохла, на Кавказ же потерялъ троихъ дтей, которыя умерли отъ дизентеріи. Вотъ и все.

Одинъ разъ, въ свободную минуту, Михайло подробно разспросилъ Сему о виднныхъ имъ странахъ, а также о томъ, какъ тамъ живется.

— Что-то я запамятовалъ… былъ ты въ Москв? — спрасилъ Дунинъ.

— Въ Москв я бывалъ, — отвчалъ Сема.

— Что же тамъ, какъ жить?

— Въ Москв ничего… Тамъ, милый мой, рупь за день получишь. Въ Москв большія деньги.

Сема говорилъ серьезно.

— Отчего же ты тамъ не остался?

— Да такъ… не вышло дло… бда чистая вышла!

— Какая бда?

— Да такъ ужь… одно слово, неспособно стало…

Сема готовъ былъ замолчать. Дло въ томъ, что именно въ Москв онъ попалъ въ помойную яму, едва не утонувъ въ ней. Онъ тогда жилъ тамъ одиноко и, понятно, не любилъ разсказывать о тогдашней страшной жизни.

— Ну, а въ Сибири какъ? — интересовался Михайло.

— Въ Сибири, разсказываютъ, ладно; хлбъ, слышь, тамъ ни почемъ, сколько хочешь, двать некуда; очень хорошо!

— Да ты самъ въ Сибири-то былъ?

— Мы до Сибири не дохали, съ Оленбурха вернулись.

— Зачмъ же вернулись? — удивился Михайло.

— Кто его знаетъ… видишь-ли, какъ оно вышло. Прізжаемъ мы въ Оленбурхъ — сейчасъ начальство. Спрашиваетъ: «Есть документъ у васъ, ребята?» — «Документъ у насъ вотъ». Напримръ, подаемъ. «Это, говоритъ, не тотъ документъ». Ну, а мы почемъ знаемъ, тотъ или не тотъ? «А куда вы идете?» — говоритъ начальство. — «Идемъ мы, говоримъ, на новыя мста». — «Дураки вы глупые, вдь новыхъ мстъ мало ли тамъ? Въ которое же вы идете, въ какую губернію?» — спрашиваетъ. А мы не знаемъ, въ какую губернію… Вотъ оно дло какое! Стояли стояли мы у города, хлопотали, хлопотали — все ничего; ршенія намъ нту. Въ ту пору пала у меня лошадь, и у другихъ ребятъ лошади стали падать. Чума, вишь, ходила въ город. Думали, думали мы, да и воперли назадъ.

— Дураки вы и вышли! Какъже можно безъ документа и не знамши куда? Сами виноваты! — сердито замтилъ Михайло.

— Это врно. Ну, да и начальство строго… Быть бы намъ теперь на новыхъ мстахъ, анъ оно вотъ… — возразилъ Сема задумчиво.

Дйствительно, нельзя разобрать, кто причина здсь. Врно то, что «переселенцы», съ Семой включительно, не имли всхъ бумагъ отъ своей волости и деревни, и за то поплатились.

— На Кавказ-то, кажется, тоже былъ ты? — спросилъ Михайло снова.

— Какъ же, были. Съ полгода, чай, мы тамъ существовали.

— Что же хорошаго тамъ?

— На Кавказ? На Кавказ очень хорошо, — безъ запинки отвтилъ Сема.

— Такъ что же ты тамъ не жилъ? — ужь со злобой сказалъ Михайло. — Дохали-ли хоть до мста-то?

— Чуть-чуть не дохали. А потому, милый, не дохали, что хворь на насъ напала.

— Какъ хворь?

— Да такъ, хворь. Предсмертно намъ было…

Сема началъ волноваться.

— Я думаю, можно бы обождать. Хворь прошла бы, — съ недоумніемъ возразилъ Михайло.

— Нельзя! Невозможно! Мерли! — взволнованно произнесъ Сема.

— Какая же причина? — спросилъ Михайло, также волнуясь.

— Ботъ его знаетъ… Я думаю, все дло пошло отъ фрухты, не отъ чего больше. Оно видишь-ли какъ… Стояли мы станомъ. Ждали все, покуда насъ отведутъ на новыя мста. Пищи всякой въ Кавказ въ волю. Скота, хлба, особливо фрухты страсть сколько! Такъ вотъ оно изъ-за фрухты этой и вышелъ намъ капутъ. Фрухта дешевая. Бывало, на дв копйки полонъ подолъ насыпаютъ. Ну, мы и навались. Сейчасъ у насъ рзь въ живот, поносъ. Извстно, люди тощіе были, такъ брюхо-то и не беретъ. Стали у насъ малые ребята помирать; которые и мужики попадали. Глядли, глядли мы, и страхъ взялъ насъ. Вышло тутъ несогласіе, раздоръ: одни желали назадъ, другіе въ город совтовали перемшкать, а третьи тянули на новыя мста. У меня въ ту пору вс трое ребятъ скончались. Да что ребята! самъ я черезъ великую силу отдохъ. А какъ отдохъ — Господи благослови, взялъ жену, да и давай Богъ ноги!… Ну его съ Кавказомъ!…

Михайло слушалъ эту чудесную эпопею съ нескрываемымъ изумленіемъ. Въ самомъ дл, куда бы только ни показывался Сема, всюду его подкарауливала бда. А мста хорошія. Везд оказывалось ладно, очень хорошо. Между тмъ, на всякомъ мст Сему, лишь только онъ показывалъ туда носъ, немедленно окружали моръ, чума, смерть и другіе трагическіе элементы, столь же разнообразные, сколько было мстъ, куда онъ попадалъ. Самыя блага обращались для него въ бичъ. Гд же ему могло быть хорошо?

— Здсь-то тоже маешься? — сочувственно спросилъ Михайло.

— Нтъ, зачмъ маяться? Въ этомъ мст у меня легкая жизнь. Жена здсь же въ город промышляетъ насчетъ мытья половъ и прочаго такого… Мн легко, — безъ куска не остаюсь.

Сема говорилъ резонно, съ убжденіемъ.

— По пятнадцати копекъ въ день?