Снизу вверх

Однажды Паша побжала въ библіотеку за книгами, которыя были записаны на записк; библіотека отстояла въ двухъ шагахъ отъ ея дома, но ей никакъ нельзя было пройти обыкновенною походкой, потому что въ то же самое время барыня велла ей выбить коверъ, и въ то же самое время у ней на плит все бурлило, убгало, горло. Она бгомъ пробжала по улиц, вскочила на подъздъ и безъ памяти бросилась вверхъ по лстниц. Ко всему глухая и слпая, она вдругъ наткнулась на какого-то барина, чуть не сбила его съ ногъ и хотла уже броситься выше, какъ вдругъ вскрикнула слабо, остановилась и широко раскрыла глаза. У нея подкосились ноги, когда она взглянула въ лицо господина.

— Господи!… да никакъ это Миша! — прошептала она тихо, но ясно.

Михайло также былъ пораженъ и остановился неподвижно: его блдное лицо вспыхнуло, руки, державшія книги, задрожали. Но черезъ минуту онъ оправился и поздоровался съ двушкой, когда то близкой ему.

Онъ закидалъ ее вопросами, но большая часть ихъ были нелпы, какъ и всякіе вопросы перваго свиданія. Впрочемъ, Паша была такъ взволнована встрчей и такъ поражена его наружностью, что чувствовала, вмсто радости, что-то врод ужаса; она только слабо восклицала отъ времени до времени да смотрла широко раскрытыми глазами; Михайло былъ не мене взволнованъ встрчей, которая сразу воскресила его прошлое и это прошлое вдругъ всего заполонило его.

Такъ они стояли на лстниц нсколько минутъ, пока Mихайло не кончилъ. Онъ разспросилъ Пашу, гд она живетъ, попросилъ ее собраться завтра и ждать его; онъ придетъ за ней и возьметъ ее. Онъ не зналъ еще, что намренъ длать, но чувствовалъ, что долженъ взять двушку. Послдняя безмолвно согласилась выполнить все, что онъ хочетъ. Михайло быстро спустился съ лстницы, вышелъ на улицу и здсь подождалъ, пока Паша вернется съ книгами. Она скоро вернулась и бжала къ двери, но, спускаясь, она инстинктивно оглянула себя, поправила передникъ, пригладила волосы и, очутившись опять возл Михайлы, боялась поднять глаза.

— Господи!… какой вы сдлались, Михайло Григорьичъ! — замтила она.

— Какой?

— Такой, что и узнать нельзя… Господи! да кто же вы теперь будете?'

Михайло въ отвтъ на это торопливо простился, поцловавъ двушку поблднвшими губами, и они разошлись, взволнованные и потрясенные.

Когда Михайло остался одинъ. то растерялся среди тысячи мыслей, которыя закружились у него въ голов и изъ которыхъ каждая приносила съ собой какой-то ужасъ, неопреодолимый ужасъ. Паша вдругъ возстановила его прошлое: онъ вдругъ вспомнилъ отца, мать, сестеръ, друзей, товарищей игръ, всхъ мужиковъ, всю деревню… И все это лзло къ нему съ укоромъ, съ нищетой, съ такою грустью. И онъ видлъ, что до сихъ поръ все это забылъ, помня лишь одного себя. И Пашу забылъ. А теперь она явилась, напомнила себя, напомнила все, а между прочимъ указала ему. что онъ сталъ баринъ, добился счастія, а она… Полный ужаса и чувствуя, что его какъ будто застали на мст преступленія, онъ проходилъ одну улицу за другой и не могъ овладть собой. Ему казалось, что въ образ Паши пришла за нимъ жалкая деревня, изъ которой онъ вырвался, ухватила его за полу и тянетъ туда жъ себ, на мрачное дно. И ему кажется, что у него нтъ силъ сопротивляться, и онъ пойдетъ туда потому, что подло измнилъ, ушелъ, забылъ!… Онъ самъ достигъ счастья, добылъ его для одного себя, а тамъ… нищета, недоимки, скверный хлбъ, грязь… Онъ долженъ идти туда… За нимъ прислали!…

Михайло шелъ, какъ приговоренный преступникъ, въ полномъ смятеніи, убитый, раздавленный и потерявшій всякую силу… Но вдругъ его озарила молнія; онъ почти подпрыгнулъ, неподвижно остановился на тротуар и вперилъ неподвижный взглядъ на идущаго человка, загородивъ ему дорогу.

— Вы что-нибудь хотите спросить у меня, милостивый государь? — тревожно освдомился баринъ, такъ внезапно остановленный неизвстнымъ.

Михайло захохоталъ, бросился въ сторону, чтобы дать дорогу барину, и пустился бжать по улиц, оставивъ барина въ жертву полнаго недоумнія. Миша бжалъ и лицо его теперь уже не отражало ужаса; оно было спокойно и твердо и глаза свтились радостно. Онъ нашелъ выходъ: жениться. Боже мой! какъ же это такая пустая мысль не могла ему придти въ голову, и онъ испугался бдной, робкой двушки? И Миша сейчасъ же припомнилъ, какая это была простая, честная, работящая двушка. Ему будетъ хорошо съ ней. И онъ загладитъ свою вину передъ ней.

Въ свою квартиру Миша пришелъ уже спокойно. Радость не переставала свтиться на его лиц. Любитъ-ли онъ? Нтъ, у него не было любви къ Паш, но онъ чувствовалъ что-то такое, что не хуже любви… Озаренный этимъ внезапнымъ чувствомъ, онъ прислъ въ столу въ своей комнат, и тихая грусть овладла имъ: онъ припомнилъ выраженіе лицъ отца, матери. сестеръ, ихъ слова, поступки, домъ ихъ, хозяйство, тысячу мелочей…

Немного погода, онъ придвинулъ къ себ чернилицу, бумагу, взялъ перо и принялся писать письмо къ забытымъ:

«Милые, родные мои!»…