Снизу вверх

Подъ давленіемъ этого Михайло бросался изъ одной крайности въ другую. Нердко на него находило какое-то равнодушіе. Онъ по недл ничего не длалъ, кром самаго необходимаго въ хозяйств, лежалъ въ коноплянник, глядлъ на небо, спалъ, валяясь подъ плетнемъ огорода, ходилъ мрачный. Ни съ кмъ не говоритъ; глядитъ на всхъ въ дом, какъ на лютыхъ своихъ враговъ, волосы не чешетъ, не умывается и сопитъ. Но вдругъ какъ съ цпи сорвется. За недлю, проведенную въ бездльи, онъ старался наверстать вдвое, выказывая лихорадочную дятельность, придумывалъ новыя работы и съ какимъ-то остервенніемъ работалъ.

Такъ онъ постоянно затвалъ со своими товарищами разныя предпріятія, не очень мудрыя, но хлопотливыя и новыя. Главное — новыя. Никогда съ пожилыми мужиками онъ не связывался, ибо ихъ умъ-разумъ ставилъ ниже гроша и дла ихъ вс фактически отрицалъ.

Товарищами его были такіе же безусые, какъ и онъ самъ. Между ними лучшими друзьями считались двое. Одинъ былъ Щукинъ, другой назывался Шаровъ. Съ ними онъ безпрестанно совтовался и велъ общія дла, хотя между ними было мало общаго. Въ то время, какъ Михайло выглядлъ затравленнымъ волченкомъ, молчаливый, недоврчивый и погруженный въ себя, Иванъ Шаровъ былъ живой, какъ ртуть, и болтливый, какъ балалайка. Онъ давно уже оставался самостоятельнымъ хозяиномъ въ дом; вс его родные перемерли, кром матери, и онъ, парень двадцати пяти лтъ, чрезвычайно ловко вертлся въ темной жизни Ямы. Одно время онъ завелъ-было лавочку, гд продавались лапти и сахаръ, дуги и пряники, махорка и сухой лещъ, — словомъ, все, что требовалось въ Ям. Хотя съ лавочкой ему не удалось укрпиться, но и тутъ онъ, какъ вьюнъ, ускользнулъ отъ банкротства, ловко выбравъ надлежащее время для прекращенія торговли. Изобртательный на добываніе хлба насущнаго, онъ не оставался сложа руки никогда. Нюхъ у него былъ замчательный. Прослдитъ, что за десятокъ верстъ одинъ человкъ долженъ заколоть больную свинью, которой переломалъ кто-то ноги, и уже тамъ — покупаетъ больную свинью и везетъ продавать. Какъ ни былъ далекъ отъ Ямы городъ, но Иванъ Шаровъ и тамъ завелъ пріятелей, съ помощью которыхъ всегда могъ найти себ занятіе. Онъ постоянно былъ въ разъздахъ по какимъ-то важнымъ дламъ, въ бготн и сует. Жизнь его походила на мельканіе. Еслибы мрачная судьба Ямы когда-нибудь вздумала захватить его въ свои объятія, онъ непремнно ускользнетъ, какъ кусокъ мыла. Онъ давно женился. И жена его какъ разъ приходилось ему впору. Она могла косить и жать, сидть кабатчицей, жить въ кухаркахъ — на вс руки.

Михайло питалъ родъ удивленія къ Ивану, часто сидлъ у него, выслушивалъ его, хотя самъ ршительно неспособенъ былъ вертться такимъ кубаремъ. Природа надлила его неповоротливостью и тмъ древнимъ мужицкимъ свойствомъ, которое выражается такъ: думаетъ затылокъ. Схватить на вилы копну сна, воткнуть на поларшина въ землю соху, поднять колоду — это онъ понималъ и могъ, несмотря на явное слабосиліе свое, но чтобы всю жизнь крутиться, ускользать, ловить случаи — это было не по его характеру.

— Не понимаю, какъ это ты все вертишься? — спрашивалъ онъ не разъ Шарова.

— Безъ этого нельзя, пропадешь! — возражалъ послдній. — Надо ловить случай; безъ дла сидть — смерть…

— Да разв ты работаешь? По-моему, ты только бгаешь зря.

— Можетъ, и зря, а иной разъ и подвергнется счастье, а ужь тутъ… На боку лежа ничего не добудешь. За счастьемъ то надо побгать.

Шаровъ былъ душой между своими товарищами, Михайломъ и Щукинымъ. Одинъ годъ, по его остроумной мысли, товарищи сняли нсколько надловъ несостоятельныхъ мужиковъ и посяли ленъ. Штука немудреная, но Шаровъ сдлалъ ее чрезвычайно замысловатою. Дло въ томъ, что несостоятельный мужикъ бжитъ отъ своей земли не потому, что именно земля ему наскучила, а потому, что ему надоло платить за нее, и онъ радъ, когда находится человкъ, который беретъ, вмст съ удовольствіемъ владть лишнимъ участкомъ, и непріятность платить за нее деньгами или спиной. Но Шаровъ ршилъ, что можно въ одно и то же время взять свое удовольствіе и отдлаться отъ непріятности, т.-е. взять надлы съ условіемъ платить за нихъ, но на самомъ дл не платить. Онъ разсуждалъ основательно, что если онъ и не возьметъ землю, все равно подати несостоятельный хозяинъ не уплатитъ, а, между тмъ, земля пропадетъ даромъ. На этомъ основаніи товарищи взяли нсколько участковъ на имя Щукина. Почему на имя Щукина — это также изобртеніе Ивана Шарова. Вдь ихъ потянутъ, если они не станутъ платить? Надо было прогнать силой сборщика податей, и сдлать это способенъ былъ Щукинъ. Въ деревн его боялись.