Читаем Собрание сочинений в пяти томах (шести книгах) Т. 5. (кн. 1) Переводы зарубежной прозы полностью

ГИБЕЛЬНЫЙ — «уже охвачено гибельным пламенем» («Осужденный жить»).

ГЛАЗНИЦЫ — «мертвы окон глазницы…» («Маленькая симфония»).

ГЛИССАДЫ — «там клавиши глиссадами звучат…» («Из дневника»).

ГЛУБОКИЙ — «в старинной глубокой полировке» («Осужденный жить»), «глубокий фон соловьиных рощ» («Эссе-воспоминания»).

ГЛУМЛИВЫЙ — «глумливое пятнышко… старчески сморщенное» («Осужденный жить»).

ГЛЫБЫ — «времен первозданные глыбы» («Маленькая симфония»).

ГНИЛЬ — «кто не был раз навсегда заклеймен петербургской гнилью» («Осужденный жить»).

ГНУСНЕЙШЕЕ лакейство («Осужденный жить»).

ГОЛОВАСТЫЙ — «головастые пионы» («Осужденный жить»).

ГОЛОВЫ — «где скрутило разрывом змеиные головы рельс…» («Третий день артиллерия…»), «головы… пионов» («Осужденный жить»).

ГОЛУБЕТЬ — «на промороженных стеклах голубели морозные джунгли» («Осужденный жить»).

ГОЛУБОВАТАЯ ботва… овощей («Осужденный жить»), «на чуть пушистых щеках возникали голубоватые ямочки» («Осужденный жить»).

ГОРБАТЫЙ — «баррикадой горбатой…» («Московский особняк»).

ГОРБОНОСЫЙ профиль («Осужденный жить»).

ГОРЕТЬ сизо-голубыми лапками («Осужденный жить»).

ГОТИКА — «черной готикой букв перекресток уставился тупо» («Третий день артиллерия бьёт…»), готика гор — («Меж готики гор…»).

ГОТИЧЕСКИЙ — «взметнул готические пики» («В зоне пустыни I»).

ГРЕМЕТЬ — «желтой листвой гремят тополя…» («Моск. особняк»).

ГРЕМЯЩИЙ — «пройдя сквозь гремящие годы…» («Московский особняк»), «недаром гремящих салютов жар-птица…» («Об этой весне…»).

ГРОМАДА отцовского авторитета («Осужденный жить»).

ГРОМОЗДИТЬ — «начинает громоздить обиняки друг на друга» («Осужденный жить»), «громоздимые подводные камни» («Осужденный жить»).

ГУБЫ границ («Запад»).

ДЕБРИ схем («Осужденный жить»).

ДЕКОРАТИВНАЯ романтичность («Велимир Хлебников»).

ДИАГОНАЛЕВЫЕ БРЮКИ («Осужденный жить»).

ДИКТАТУРА — диктатура условий» («Зима. И снег как в детстве был…»).

ДИСТАНЦИЯ — «дистанция времен…» («Перекопские казармы»).

ДНО — «на самом дне обиды» («Осужденный жить»).

ДОБРЕЙШИЙ — «с лучами добрейших морщинок» («Осужденный жить»).

ДОБРОСОВЕСТНО скучно («Осужденный жить»), «добросовестная картина жизни…» («О Достоевском»), «добросовестным образом» («Осужденный жить»).

ДОБЫЧА — «становясь добычей воспоминаний» («Осужденный жить»).

ДОВЕРЕННЫЙ — «и синее, прожекторам доверенное небо…» («Л-ву»).

ДОЛГОЖДАННЫЙ — «этот долгожданный отец» («Через столетия»).

ДОСЫЛАТЬ — «зима досылала последние морозы» («Осужденный жить»).

ДРЕМАТЬ — «здесь дремлют перекрестки…» («Дистрофия»).

ДРЕМУЧИЙ — «в дремучей глубине старинной полировки…» («Смерть поэта»).

ДРОЖЬ — «переполняются дрожью восторга» («Осужденный жить»).

ДРУЖЕЛЮБНЫЙ — «дружелюбно раствориться» («Осужденный жить»).

ДЫБИТЬСЯ — «дыбится плакат угрозой затаенной…» («Над обрывом»).

ДЫМЯЩИЙСЯ образ («Московский особняк»).

ДЫХАНЬЕ — «как города дыханье молодое…» («Разгром»).

ЕРУНДА — «ерунда от ковров» («Осужденный жить»).

ЖАДНЫЕ глаза («Бессмертие»), жадные губы («Осужденный жить»).

ЖАЛО — «фугасных бомб стремительное жало…» («Англичане над Берлином»).

ЖАР-ПТИЦА салютов («Об этой весне рассказала бы ода…»).

ЖЕЛОБЧАТЫЕ полоски лиственной ткани («Осужденный жить»).

ЖЕЛЧНАЯ настороженность и подозрительность, желчные сентенции («Осужденный жить»).

ЖЕЛУДЬ — «тетка жмет электрический желудь звонка» («Осужденный жить»).

ЖЕРЛО «черное жерло коридора» («Осужденный жить»).

ЖЕСТОКИЙ — «жестокая складка сжимает красивые жадные губы» («Осужденный жить»).

ЖИДКИЙ — «жиденький колокольный звон» («Эссе-воспоминания»), «две полосы жидкого синеватого предвечернего света» («Осужденный жить»).

ЖИЗНЕЛЮБИЕ — «сочное жизнелюбие масляной живописи» («Осужденный жить»).

ЗАБЛУДИВШИЙСЯ — «лишь сонм заблудившихся снов» («Сон спящей царевны»).

ЗАБЫТЬСЯ — «забыться у пера» («О войне»).

ЗАВЕРНУТЬСЯ — «но в час, когда Москва, безвыездно сера, спит, завернувшись в темь…» («Перепутья»).

ЗАВЕРТЕНЬ — «бульварных палисадов завертень…» («Перепутья»).

ЗАВИСТЛИВЫЙ — «завистливых сплетен…» («Соловей на Театральной площади»).

ЗАГАДОЧНАЯ значительность происшедшего («Велимир Хлебников»).

ЗАДОРНЫЙ — блестят задорные черные зрачки…» («Бессмертие»).

ЗАДУМЧИВЫЙ — «книжных корешков задумчивая кожа…» («Мураново»).

ЗАКАТНЫЙ — «в закатной пыли золотилась листва…» («Гордая душа»).

ЗАКИПАВШИЙ — «стоял в закипавших слезах» («Осужденный жить»).

ЗАЛЕПЛЕННЫЙ — «сквозь залепленные сном глаза» («Осужденный жить»).

ЗАЛЕТНЫЙ — «залетный прохожий…» («Маленькая симфония»).

ЗАЛИЗАННЫЙ — «сквозь тысячи верст, метелью зализанных» («Вагоны»), «мне раны, мертвому, заботливо залижет» («В подмосковном лесу»).

ЗАМЕТАТЬСЯ иглой («в служебной канве»), («Чудесно»).

ЗАМОРГАТЬ — «глаза удивленно заморгали…» («Злосчастный монах»).

ЗАМШЕВЫЙ — «кони замшевыми губами осторожно берут хлеб…» («Осужденный жить»).

ЗАНОЗА — «желтая заноза лучей» («Узлом неотвратимого склероза…»

ЗАНУМЕРОВАННЫЙ — «дни, занумерованные числами месяцев» («Эссе-воспоминания»).

ЗАПЛАКАННЫЙ — «окно заплаканное» («Маленькая симфония»).

ЗАПЛЕТАТЬСЯ — «обрывки мыслей начинают заплетаться друг за друга…» («Осужденный жить»).

ЗАПЛЯСАВШИЙ — «хлестнув заплясавшую лошадь» («Осужденный жить»).

Перейти на страницу:

Все книги серии Толстой С. Н. Собрание сочинений в пяти томах (шести книгах)

Собрание сочинений в пяти томах (шести книгах) Т. 5. (кн. 1) Переводы зарубежной прозы
Собрание сочинений в пяти томах (шести книгах) Т. 5. (кн. 1) Переводы зарубежной прозы

Том 5 (кн. 1) продолжает знакомить читателя с прозаическими переводами Сергея Николаевича Толстого (1908–1977), прозаика, поэта, драматурга, литературоведа, философа, из которых самым объемным и с художественной точки зрения самым значительным является «Капут» Курцио Малапарте о Второй Мировой войне (целиком публикуется впервые), произведение единственное в своем роде, осмысленное автором в ключе общехристианских ценностей. Это воспоминания писателя, который в качестве итальянского военного корреспондента объехал всю Европу: он оказывался и на Восточном, и на Финском фронтах, его принимали в королевских домах Швеции и Италии, он беседовал с генералитетом рейха в оккупированной Польше, видел еврейские гетто, погромы в Молдавии; он рассказывает о чудотворной иконе Черной Девы в Ченстохове, о доме с привидением в Финляндии и о многих неизвестных читателю исторических фактах. Автор вскрывает сущность фашизма. Несмотря на трагическую, жестокую реальность описываемых событий, перевод нередко воспринимается как стихи в прозе — настолько он изыскан и эстетичен.Эту эстетику дополняют два фрагментарных перевода: из Марселя Пруста «Пленница» и Эдмона де Гонкура «Хокусай» (о выдающемся японском художнике), а третий — первые главы «Цитадели» Антуана де Сент-Экзюпери — идеологически завершает весь связанный цикл переводов зарубежной прозы большого писателя XX века.Том заканчивается составленным С. Н. Толстым уникальным «Словарем неологизмов» — от Тредиаковского до современных ему поэтов, работа над которым велась на протяжении последних лет его жизни, до середины 70-х гг.

Антуан де Сент-Экзюпери , Курцио Малапарте , Марсель Пруст , Сергей Николаевич Толстой , Эдмон Гонкур

Языкознание, иностранные языки / Проза / Классическая проза / Военная документалистика / Словари и Энциклопедии

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки