Сочинения Иосифа Бродского. Том VII

— Не кубизм. Хотя иногда немножко ташизм.

— В общем, абстракционизм.

— Да, футуризм.

— Чудеса!

— Где вы его только нашли, Базиль Модестович?

— В газете реклама была. По почте и заказал.

— А где гарантия, господин Президент, что нам это подойдет?

— Так ведь я же «Малые страны» взял, Густав. Я же не «Великие державы» выбрал. У них и это есть, и «Третий мир». Даже «Примитивное общество». Пигмеи там всякие и папуасы. «Кочевников» тоже предлагают. А я «Малые страны» выбрал.

— То есть?

— То есть, то есть! Примерно с нашим объемом населения. С нашим примерно географическим положением. Я специально смотрел, чтобы там гор не было. Или хуже того — пустыни. География — она, Густав, предопределяет. Ибо нет населения без географии.

— Хотя она без него бывает.

— Да, пустыня, например. Или Куэнь-Лунь. Или Атлантика.

— Пустыня может быть вертикальной и горизонтальной.

— А у нас этого нет.

— Зато у нас есть история.

— Да, населения без истории не бывает.

— Истории без него — тоже.

— Ну да, не бывает! А римская?

— А греческая? А Средних веков?

— Не говоря Ренессанс. Не говоря — Просвещение.

— Но такой истории, как у нас, нет.

— Хотя она и кончилась.

— Тем более.

— Да, такой истории, как у нас, ни у кого нет. Но пластинка ведь не в девятнадцатом веке начинается. И даже не в 17-м году, и не в 45-м. А то бы население чарльстон и буги-вуги танцевало.

— И фокстрот, и танго, и матчиш, и кек-уок, и твист, и шейк, и...

— Да, это был бы анахронизм, Цецилия. Даже если и ламбаду.

— Когда же она начинается?

— А когда ее поставишь и в сеть включишь. Допустим, завтра переизберут, завтра и включим. Или через год. Или через два.

— И что тогда произойдет?

— Да ничего особенного, Петрович. Ну, сначала цены к Рынку приравниваются. Скажем, у них колбаса два доллара кило, и у нас тоже. У них штаны тридцать долларов — и у нас.

— Марок, господин Президент.

— Да, Густав, прости. Марок.

— Или — экю.

— Да хотя бы и иен.

— Но как приравниваются? Искусственно?

— Автоматически, Петрович. Автоматически.

— А если их нет?

— Кого?

— Долларов этих. Верней, марок. Или там экю.

— Тогда либо заем компьютер берет, либо Монетный Двор их печатает. Опять же автоматически.

— А сколько?

— А он сам вычислит. Исходя из объема населения и его потребностей. Ну, сколько там средний человек в год колбасы съедает. Или пива выпивает. Или штанов ему надо и в кино сходить. Вот эта вещь все это вычисляет и потом либо заем берет, либо сама банкноты печатает.

— А потом?

— Потом суп с котом! Потом человек на работу идет. Человек вообще зачем на работу ходит? Чтоб деньги получать. Ну вот там ему и говорят, чего делать, чтобы деньги получать.

— А они откуда знают?

— Да компьютер им сообщает. Автоматически.

— А он откуда знает?

— А ему Общий рынок сообщает.

— А Общий рынок откуда?

— От верблюда. У попа была собака. Сказка про белого бычка. Какая разница, Петрович, откуда Общий рынок знает, раз компьютер знает. Что важнее, причина или следствие?

— Следствие, разумеется.

— Правильно, Петрович. Вот компьютер и знает. Что производить, в каком объеме, откуда сырье, куда сбывать.

— Колется? Признается, то есть?

— Если настаиваешь. Главное ведь в чем — чтоб голову не ломать: бекон или газировку или тяжелая промышленность. Вот он и решает: что, когда, где. Автоматически. Сроки устанавливает.

— Вернее, дает?

— Если настаиваешь. Главное, что автоматически. И голову ломать не надо. Ни нам, ни населению.

— Просто тянуть.

— Ну, если угодно. Но — разные.

— Да, люди не все одинаковые.

— Ага, даже у нас.

— Запросы все время меняются.

— Ага, то им то подай, то это.

— С требованиями все время выступают.

— Ну, это все учтено. С поправками в определенных пределах.

— И само население тоже меняется.

— Ага. Прирост там, смертность, эмиграция.

— Учтено-учтено, Густав. Смертность особенно. Ничего нет легче учесть, чем смертность.

— Да, даже нам в свое время удавалось.

— Регулятор жизненных стандартов, если вдуматься.

— Кое-где просто гарантия их повышения.

— Или — стабилизации. Например, Эфиопия.

— Или — Бангладеш.

— Нет, там — повышения.

— Макабр.

— А если человек на работу решит не идти?

— Да, если он в отказе?

— Решит, что мало платят, и не пойдет.

— Или — что Золотой век настал.

— Нет, серьезно — если профсоюз забастовку объявит?

— Демократия все-таки.

— Откуда я знаю, господа министры! Не я же пластинку записывал. Ну, либо полицию вызовут, либо профсоюз в долю примут. С натуры же списано.

— Н-да, техника.

— Главное, что — автоматически.

— Так ведь и вариантов немного.

— Взять хоть ту же рождаемость.

— Не говоря — смертность.

— Вообще — потребности.

— И потребности, и способности.

— Жалко, раньше до компьютера не додумались.

— Ну, отчего же! Додумались. Государство, например. Оно ведь, в сущности, лишь его разновидность. Только громоздкая. Правительство, например. Политические системы разные, не говоря — партии.

— И демократия?

— И демократия. Просто больше места занимает.

— И никакой автоматики. Сплошной индивидуализм, и все вручную.

— Ну уж и вручную! Налоги, например, взимаются автоматически.

— Так то налоги.

— И выборы. Тоже автоматически.

— Ну уж и автоматически! Ритмически!

— И статистически.