Сочиняйте сами

Мортимер Ошин en officio занимал красное кожаное кресло. Члены комитета и исполнительный секретарь располагались в шести желтых креслах перед столом Вулфа. В первом ряду сидели Эми Уинн, ближайшая ко мне, затем Филип Харви и K°ра Баллард. Во втором – три издателя, Рубен Имхоф, Томас Декстер и Джеральд Кнапп. Около большого глобуса устроились Дол Боннер, Салли Корбетт, Сол Пензер, Фред Даркин и Орри Кэтер. Особняком от остальных, у края моего стола, сидела Элис Портер и потягивала корневое пиво из бокала, держа его в руке на удивление твердо. Я пил кофе. Прочие предпочли джин с тоником, скотч с содовой и скотч с водой, ржаную водку и имбирный эль, бурбон со льдом, а один – Ошин – коньяк. Судя по всему, он в нем разбирался. Сделав глоток, драматург поинтересовался, можно ли посмотреть бутылку, и затем тщательно изучил ее этикетку, а после еще одного глотка спросил:

– Ради бога, и много у вас такого?

Я понял намек и налил ему еще, и он по меньшей мере минут пять не закуривал сигарету.

Вулф снова обвел взглядом собравшихся справа налево.

– Я должен объяснить, – продолжил он, – причину вспышки мисс Портер. Таковая имела основания. Мисс Портер находится здесь, потому что я обманул ее. Я сказал ей по телефону, что готов вручить ей документ, подписанный мистером Имхофом и мисс Уинн, в обмен на документ с ее подписью. Слово «готов» ввело ее в заблуждение. Уверен, что по окончании данной дискуссии мисс Портер нечего будет опасаться судебного преследования со стороны мистера Имхофа или мисс Уинн, но я не был готов в действительности, когда звонил ей днем. Справедливости ради должен заметить, что ее негодование, когда она приехала и обнаружила столпотворение, вполне оправданно. Она осталась, потому что я сообщил ей, что собираюсь продемонстрировать вам ее виновность в преступном деянии, и посоветовал выслушать меня.

– Вы только что признались, что вы лжец! – выпалила Элис Портер.

– Сначала я расскажу самую суть, – проигнорировав ее выпад, обратился Вулф к членам комитета, – и поделюсь заключениями, к которым пришел, а затем дорисую картину. Вчера было семь дней, а сегодня уже восемь, как мистер Гудвин предоставил вам полный отчет о своих коротких беседах с Саймоном Джейкобсом, Кеннетом Реннертом, Джейн Огилви и Элис Портер. Не знаю, обратил ли кто из вас внимание, что его разговор с мисс Портер оказался совершенно поразительным, точнее, часть ее разговора. Он сообщил ей, что некая нью-йоркская газета рассматривает возможность сделать ей солидное предложение за право на предварительную публикацию сериями ее рассказа. И что же она ответила? Что подумает. И более ни единого слова. Ни единого вопроса. Вы семеро знаете писателей лучше меня, но я немного разбираюсь в мужчинах и женщинах. Мисс Портер отнюдь не известная и успешная писательница. Ее единственная книга оказалась провальной, ее рассказы едва ли удовлетворительны как по качеству, так и по количеству, чтобы поддерживать ее репутацию как профессионала. Но она не поинтересовалась у мистера Гудвина названием газеты. Она вообще ничего не спросила. И мне показалось это поразительным. Кому-нибудь из вас так показалось?

– Мне показалось, – отозвалась Кора Баллард. – Но ведь она была в затруднительном положении. Думаю, она просто испугалась.

– Чего? Если она сомневалась в bona fide мистера Гудвина, если она подозревала, что у него вовсе нет никакого предложения от газеты, то почему не расспросила его? Самое меньшее: почему не выяснила название газеты? И я предположил, что ее поведение вполне может объясняться тем обстоятельством, что она не сомневалась и не подозревала мистера Гудвина – нет, она знала, что он лжет. Она знала, что ваш комитет нанял меня и что мистер Гудвин пытается всяческими ухищрениями заполучить копию рассказа, на котором она обосновала свою претензию к мисс Уинн. На тот момент…

– Откуда же она узнала? – перебил его Харви. – Кто ей рассказал?

– Конечно же, – кивнул Вулф, – в этом и заключалась суть. На тот момент мое предположение особого интереса не представляло, однако на следующий день, когда стало известно об убийстве Саймона Джейкобса, оно приобрело бо́льшую значимость. И еще бо́льшую, когда убили Джейн Огилви, и еще бо́льшую, когда Кеннет Реннерт стал третьим, а Элис Портер оставалась жива. Я сосредоточил внимание на ней, хотя и продолжал сомневаться, что именно она является мишенью, ибо не мог поверить, что она создала литературный стиль рассказа «Есть только любовь» для своей претензии к Эллен Стердевант, скопировала его в «Все мое – твое» для претензии Саймона Джейкобса к Ричарду Экхолсу, вновь воспроизвела его в «На земле, а не на небесах» для претензии Джейн Огилви к Марджори Липпин, а затем отказалась от него и обратилась к своему обычному стилю в «Шанс стучится» для своей же претензии к Эми Уинн. Однако прошлым вечером…

– Погодите-ка минуту, – вмешался Мортимер Ошин, – что, если она знала, как это будет выглядеть?

В бокале у него все еще оставался коньяк, и он до сих пор не закурил.