Сокровенный сердца человек. Жизнь и труды священномученика Серафима (Звездинского)

Эти наставления преп. Нила показывают также, что у монахов не было вообще какого-либо определенного устава относительно пищи. Об этом в сочинениях св. Нила есть и прямые указания. Так, например, епископ Филон просил преподобного дать «должные правила живущим в монастыре», которыми можно было бы руководствоваться в вопросе о пище. Преп. Нил признавал в данном случае «за лучшее, так как телесное сложение бывает различно, и одни больны, а другие здоровы, установить пищу не одинаковую, каждому лицу сообразную, и здоровым в удовлетворение потребности предлагать овощи садовые, крайне же изнемогшим и обессилевшимся в подкрепление сил давать в меру и мяса» (2 Твор. преп. Нила Синайского, ч. 3, стр. 78). В своем письме к монаху Сильвану преп. Нил советует ему в вопросе о пище руководствоваться указаниями людей, хорошо сведущих в духовной области. Если желаем, говорит он, совершенно попрать демонов, то будем показывать во всем смиренномудрие, далеко отринув от себя волю свою. И как охотно приемлем пост, предписанный нам предшественниками нашими в этом роде жизни; так, если хорошо сведущие в оценке дел и в суждении о них посоветуют нам есть или пить, чтобы на некоторое время дать отдохновение утомленному телу, послушаемся с готовностью и не колеблясь; потому что вкушение из послушания паче поста поражает демонов» (3 Твор. преп. Нила Синайского, ч. 2, стр. 390–391). Стремление к отшельничеству, к строгим подвигам было, однако, лишь частичным явлением в жизни общежительных монахов. В общем же быт последних составлял совершенную противоположность быту отшельников. Наряду со стремлением к отшельническому воздержанию мы видим, как монахи силились избежать общей братской трапезы, на которой предлагались «недорогие яства» (1 Твор. преп. Нила Синайского, ч. 3, стр. 240). В противоположность отшельникам, отличавшимся, как мы знаем, своей бодрственностью, своим горячим усердием к продолжительному бдению, монахи общежительные тяготились бдениями, обнаруживая по отношению к ним леность, сонливость и другие неисправности, о чем свидетельствуют частые внушения преп. Нила на этот счет. «Когда бываем на бдении, – пишет он монаху Евлогию, – не будем во время службы по унынию садиться, чтобы не пришли демоны, не собрали плевелы помыслов и не посеяли их в сердце» (2 Твор. преп. Нила Синайского, ч. 1, стр. 233). «При ночном чтении на бдениях, слушая божественные писания, – пишет преподобный тому же монаху, – не будем умерщвлять слуха сном» (3 Твор. преп. Нила Синайского, ч. 1, стр. 250). Свою лень по отношению к бдениям, свой сон некоторые силились даже оправдать, и, надобно заметить, довольно оригинальным способом. Так, иподиакон Тимофей говорил: «Вижу, что многие не порываются на бдение, потому что Бог “наложи” сон на Адама (Быт. 2, 21), и спать, без сомнения, мне надобно, так как Бог “благих моих не требует”» (Пс. 15, 2). Такое утверждение побудило преп. Нила написать Тимофею целое обличительное письмо, в котором он порицает леность и доказывает пользу бдений. «Сказать, – резко замечает преподобный сонливому Тимофею, – что спать мне надобно, так как Бог наложил на человека сон, как бы предписывая законом недеятельность и леность, есть нечто крайне скотоподобное и не свойственное одаренному человеческой и разумной душой. И тебе, при таком скотском и неразумном предприятии, что остается наконец, разве только, лежа на постели своей, блеять, или мычать, или реветь по-ослиному, когда другие люди, во время своих бдений, порываются песнословить Бога, возобладав над сном и свергнув с себя самоуправную его власть. Так сбудется над тобой написанное: человек, почтенный образом Божиим, не разуме, приложися скотом несмысленным и уподобися им (Пс. 48, 15)» – (1 Твор. преп. Нила Синайского, ч. 2, стр. 269–270). Далее, в противоположность отшельникам, проводившим жизнь в глубоком уединении и удалении от пустых разговоров с людьми, монахи общежительные то и дело имели свидание с разными своими знакомыми, на разговоры с которыми у них уходило немало времени. Монашествующие настолько пристращались к подобным свиданиям, что преп. Нил счел необходимым изобличить эти свидания. Он, укоряет, например, за это монаха Елевферия. «Не приму тебя, – пишет он ему, – пока не отсечешь страстей, так как у тебя бывают тысячи свиданий, и на сердце посредством чувств скопляются язвы к язвам… Поэтому старайся о себе, чтобы неосторожными свиданиями не растравить душевных болезней. В числе знакомых, приходивших к монахам, были, между прочим, подвижницы. При свиданиях с последними преп. Нил советует инокам быть особенно осторожными; только достижение бесстрастия, по Нилу, дает право на такие свидания. «Тем, – пишет он монаху Илиодору, – которые, со многими трудами и потами долгое время боровшись с сластолюбием, сподобились, наконец, дарования бесстрастия, дозволяем иметь свидания с подвижницами. А которые, подобно тебе, обременены еще сластолюбивыми страстями, тем да возбраняется таковое весьма опасное собеседование, чтобы и собственные свои, и чужие души не вринули в бездну. Ибо без неотлагаемой и необходимой потребности не должно и смотреть на женщину, будут ли они монахини или мирские». (1 Твор. преп. Нила Синайского, ч. 3, стр. 19). Благодаря возможности видеться с посторонними лицами, монахи оказывались иногда участвующими «во многих неосмотрительных и неосторожных сообществах», порождавших помыслы, «раздражительности, неудовольствия и похоти» (2 Твор. преп. Нила Синайского, ч. 3, стр. 266). Все это побуждало преп. Нила высказываться против всяких монашеских свиданий, и тем более – свиданий неразборчивых. «Легко им (монахам), – говорит он, – снова впасть в сети, от которых почитали себя освободившимся, когда небоязненно стараются быть в сообществе с толпами людей всякого рода» (3 Твор. преп. Нила Синайского, ч. 2, стр. 61).