Сокровенный сердца человек. Жизнь и труды священномученика Серафима (Звездинского)

Мы видим затем, как монахи игнорировали прямые монашеские занятия: молитву, бдения, псалмопения, рукоделие, важность которого преп. Нил с такой подробностью разъяснял монашествующим, уклонявшимся от него (4 Твор. преп. Нила Синайского, ч. 1, стр. 234–235; ч. 2, стр. 134–135; 392, 393; ч. 3, стр. 261). Уклоняясь от исполнения прямых монашеских обязанностей, монахи с увлечением отдавались, например, чтению книг. «Каким-то, – пишет преподобный монаху Павлу, – неповоротнем и связнем лени, ухватившись только за книгу, как слышу, с раннего утра до захождения солнца, сидишь ты неподвижно, как бы свинцом каким приваренный к скамье, и как бы тело у тебя совершенно окрепло». И далее советует этому монаху заняться и другими добродетелями, указывая на пример Антония Великого. «Первоначальник наш Антоний, – пишет преп. Нил, – по указанию Ангела, то садился за рукоделье, то опять вставал на молитву, и таким обладал просвещением, что в один день сказал какому-то философу: как на листе в природе созданий читаю всегда Господне слово. И столько приближался к Богу в время ночи, когда наступала наибольшая тьма, что при появлении дня крайне огорчался и восклицал: что мне в тебе, чувственный свет! Посему, если в точности знаешь, что из одного камня никак не выстроится дом, то не думай, что “надлежит одной только владеть добродетелью, то есть, чтением, но надо заняться, наконец, и молитвой, и трезвенным псалмопением и тому подобным, чем возможешь и себя постепенно благоустроить, и благоугодить, как должно, Богу, ревнуя о всяком виде добродетелей, и свергая с себя грязь и тяготу лености”» (1 Твор. преп. Нила Синайского, ч. 1, стр. 433–434). «Иные из братий, – пишет преп.

Нил авве Афанасию, – скучая трудностью, частым повторением и продолжительностью молитвы и песнопения, по обладающей ими лености, сидят привязанные к одной книге, зевают, часто потягиваются, дремлют, а тем нарушают заповедь, повелевающую “прежде всех творити молитвы, моления, прошения, благодарения” (1 Тим. 2, 1), и потом поучаться “во псалмех и пениях духовных” (Еф. 5, 19)» – (2 Твор. преп. Нила Синайского, ч. 3, стр. 337). Преп. Нил восхваляет тех монахов, которые, наряду с прочими добродетелями, «не нерадивы и к чтению в определенные на то часы». Но что особенно возмущало преп. Нила в чтении монахами книг, так это то, что монахи занимались, главным образом, чтением книг светских, исполненных «мирской мудрости», т. е. тем, от чего перед вступлением в монастырь они отреклись. Такая непоследовательность, такое противоречие вызывали со стороны преп. Нила резкие порицания и обличения. «Действительно, – пишет он монаху Александру Грамматику, – нет ничего столько углубленного, низкого и пресмыкающегося на земле, как мирская мудрость, хотя по бесстыдству и берется она парить в высоту. Поэтому всего несообразнее будет нам, восшедшим на гору высокого во Христе любомудрия, после того, как презрены нами эллинские обаяния и с бесчестием отринута высокопарность речей, снова уноситься в самую темную пропасть легкомыслия и напрасного труда, и, когда стали мы совершенны смыслом, снова делаться детьми, подобно отрокам ставить за великие стихи и стопы, в которых никто не имел нужды, ни александрийский ученый Аполлос, напоявший учеников Христовых (1 Кор. 3, 6), ни римский философ Климент, ни другие бесчисленные философы и грамматики, именующиеся вторыми по апостолах, чтобы размером и складом стихов не упразднить им “Крест Христов”. Поэтому не обращай внимания на меру речи, хотя и приобрел ты к сему сильную привычку и наклонность, чтобы, истребив в себе божественные черты рыбарей, которые недавно еще с великой любовью желал ты напечатлеть в себе, не дойти до крайнего безобразия и явно не соделаться не радеющим о своем спасении из старательности о стихосложении» (1 Твор. преп. Нила Синайского, ч. 3, стр. 21–22). «Этот сор, эту пыль, эту грязную кучу эллинских книг, – пишет преп. Нил монаху Комазию ритору, – к чему по отрешении от мира так тщательно собираешь в монастыре без пользы, а паче со вредом? Отвечай нам, славный собиратель суемудрия и окаянства». Такое чтение чрезмерно надмевало монахов, благодаря чему они становились кичливыми и вместе с тем обуревались нечистыми помыслами. В этом преп. Нил обличает, например, монаха Аэтия. «Поелику, – пишет он ему, – не ради смиренномудрия, но из тщеславия занимаешься чтением, то не оставляет тебя посему искушение блудной мысли; потому что неблагоразумному нет пользы жить в довольстве, а кичливому всегда читать и наслаждаться высокой речью. Ведение слишком надмевает суемудренного и безрассудного и столько же вредит высокомерному, сколько вино больному горячкой. Посему, пока не спадает надмение души, необходимо не перестает демон осмеивать и обличать надменного» (1 Твор. преп. Нила Синайского, ч. 3, стр. 28).