Сокровенный сердца человек. Жизнь и труды священномученика Серафима (Звездинского)

Мирянам же, замечает он, приглашающим нас в домы свои, чтобы сотворить о них молитву, должны отвечать со смиренномудрием евангельским словом: несмь достоин по добродетелям, чтобы войти мне в дом твой (Лк. 7, 6–7). Но поелику веруешь, что молитва монахов принесет тебе пользу, буди тебе, яко же веровал еси (Мф. 8, 13) – (1 Твор. преп. Нила Синайского, ч. 3, стр. 19–20). Надобно заметить здесь, насколько ценилась мирянами молитва, принесенная иноком. С последней соединялась пламенная вера, что Бог непременно исполнит просимое иноком, хотя бы этот и не обладал в данном случае сам твердой уверенностью. Важен был тут самый сан инока. В письме кандидату Регину преп. Нил рассказывает, как «однажды некие боголюбивые люди», желая отправиться по своим делам в путь, позвали предварительно монаха, чтобы он принес молитву о благоуспешности пути, – «при хорошей погоде». Монах отказывался принести таковую молитву, так как небо было сумрачно и начинал падать дождь. Но путешествующие настаивали на своей просьбе, говоря: «Ты одолжи нас только своей молитвой, а мы веруем, что, без сомнения, будет с нами по вере нашей». Тогда монах помолился, и путники, действительно, отправились в путь при чистом воздухе, при ясной погоде, достигли места своего назначения и, наконец, возвратились домой, хорошо кончив свое дело» (Твор. преп. Нила Синайского, ч. 3, стр. 177–178). Так ценились молитвы, принесенные монахами. Но каково бы ни было пособие благотворителей, оно не было полным и постоянным, оно носило характер частичный, рассчитывалось только на «день». Благотворители не делали каких-либо вкладов, так что, само собой понятно, после их смерти пожертвования прекращались. Необеспеченность побуждала монахов с покорностью принимать пособия от людей даже низких душой, которые могли, конечно, пользуясь привилегиями жертвователей, натолкнуть монашествующих на что-либо дурное. В своем письме монаху Онисиму преп. Нил счел нужным предупредить об этом последнего. «Зная низость души этого человека (жертвователя), – пишет он, – как беснующегося, не удостаивай его и слова». Некоторые из более или менее малодушных иноков, имея в виду необеспеченность, впадали в унылую заботливость. Преп. Нил пишет монаху Адриану: «Для чего великой и безвременной заботливостью подвергаешь себя опасности впасть в неверие, ожидая себе оставления Богом и оскудения в потребном для жизни. Имеешь пока нескольких помощников, оказывающих пособие в великой твоей немощи… А если приходит тебе на мысль, что могут они скончаться прежде твоей смерти, то, без сомнения, Бог, видя кротость и безмолвие души твоей, безмятежность, неопытливость и доброе рачение об усовершении себя, внезапно пошлет тебе людей, которые послужат твоим нуждам; потому что Бог может и из камней сих воздвигнуть готовых с усердием услуживать проходящим монашескую жизнь» (1 Твор. преп. Нила Синайского, ч. 3, стр. 29). Но если монахи, подобные Адриану, впадали подчас от необеспеченности в уныние, омрачались «великой заботливостью», то были и такие, которых необеспеченность повела гораздо дальше, воспользовавшись при этом нерасположенностью «к строгости жизни», расположенностью же к праздности. Необеспеченность развила в некоторых монахах лесть по отношению к богатым, бродяжничество, попрошайничество и даже воровство. «Мы, – говорит преп. Нил в своем слове подвижническом, – мы, когда имеем в чем надобность, подобно молодым псам, которые, весело махая хвостом, ласкаются к бросающим голую, может быть, кость или крошки, сбегаемся к богатым, называя их благодетелями и попечителями христиан, и, одним словом, приписываем им всякую добродетель, хотя они до крайности порочны, только бы успеть нам в желаемом» (2 Твор. преп. Нила Синайского, ч. 2, стр. 10). Они (монахи) также неотступно, как тунеядцы, стоят при дверях богачей, подобно невольникам, бегают перед ними на площадях, расталкивая подходящих к ним близко, разгоняя встречных, стараются доставить им удобнейший проход и делают это по нужде в трапезе». «И города обременяются ходящими туда и сюда (монахами) без дела, и владетели домов терпят беспокойство, чувствуют неприятность при самом взгляде, видя, как они просят подаяния, с бесстыдством стоя при дверях, а многие, получив себе пристанище в доме, прикрывшись ненадолго притворной набожностью и личиной лицемерия оградившись от подозрения в злонамеренности, впоследствии же, ограбив домовладетеля, уходят». Все города и селения, пишет преп. Нил архим. Никону, обременяются лжемонахами, которые понапрасну и без цели бродят, встречая везде неуважение и холодность. Все домовладельцы смущаются и поистине огорчаются самым зрелищем, видя, что монахи бесстыднее нищих не отходят у них от дверей (2 Твор. преп. Нила Синайского, ч. 3, стр. 268). О том, что монахи беспокоили мирян своими просьбами о пожертвованиях, преп. Нил упоминает также и в письме к монаху Мавриану. Телесная нужда, вместе с нерасположенностью к строго монашеской жизни делала и то, что монашествующие работали даже в корчмах, где носили, например, воду (4 Твор. преп. Нила Синайского, ч. 2, стр. 32). «Потому что, – говорит преп. Нил, – всего сильнее понуждения естественной необходимости, которая в затруднительных обстоятельствах искусно измышляет из оных исход» (5 Твор. преп. Нила Синайского, ч. 2, стр. 10).