Сокровенный сердца человек. Жизнь и труды священномученика Серафима (Звездинского)

Но, наряду с нуждой и необеспеченностью, среди монахов возникла другая, противоположная крайность – чрезмерная обеспеченность. Некоторые ловкие монахи, благодаря искусной лести перед богатыми, благодаря своему назойливому попрошайничеству, успевали «собирать обильные подаяния, ведшие к роскоши». А другие монахи, пользуясь авторитетностью своего сана в глазах людей простодушных, прямо-таки вынуждали у последних пожертвования в свою пользу. Вот что пишет преп. Нил монаху Александру: «несообразное нечто, кажется мне, делаешь ты, среди оскорблений и в раздражительности принуждая некоторых приносить себе плоды. Это называться будет не плодоношением, но насилием, срамотой, крайней неблаговременностью, чем-то более строгим, нежели общественные требования, и более тягостным, нежели народные взыскания. Но умоляю тебя положить конец сему неприличию» (1 Твор. преп. Нила Синайского, ч. 2, стр. 324). Так в среде монахов возникло два противоположных класса людей: бедных, неимущих и богатых, многостяжательных. В своих сочинениях преп. Нил не находил слов, чтобы достойно восхвалить первых, резко осуждая в то же время последних. Нестяжательность в восхвалении св. Нила есть как бы копия райской жизни первого человека. Нестяжательный монах – это «непричудливый путник, на всяком месте» находящий «себе пристанище»; это – «высокопарящий орел, тогда только» опускающийся вниз за пищей, когда вынуждает потребность; это – небожитель «с горними», собиратель сокровища на небеси; это – «не дающийся в руки борец, легкий течец, скоро достигающий к почести вышнего звания» (Фил. 3,14). Монах же многостяжательный – «пренагруженный корабль, легко потопляемый в мятущихся от бури волнах»; узник попечений и многих забот, «пес, привязанный цепью» (3 Твор. преп. Нила Синайского, ч. 1, стр. 208–211).

Благодаря, с одной стороны, необеспеченному положению, с другой – развившейся, вследствие мирских подаяний, страсти к наживе, в монашество был привнесен в значительной степени мирской элемент. Стало замечаться тяготение «к житейским занятиям», «к постыдным промыслам», к «искусствам прибыльным» (4 Твор. преп. Нила Синайского, ч. 2, стр. 6). «Держимся еще, – жалуется преп. Нил, – за рукоять рала, храня честную наружность, но стали уже непригодными для небесного царствия, потому что возвратились вспять и с великим тщанием держимся того, что обязаны были забыть, стараемся уже не о жизни, не требующей издержек и хлопот, безмолвие не признается у нас потребным к избавлению себя от застаревших нечистот, уважается же множество дел… и соревнование о вещественном препобедило спасительные советы» (1 Твор. преп. Нила Синайского, ч. 2, стр. 7). «Мы, возлюбленные, – увещает преподобный монахов, – мы, которые по любви к добродетели, как думаем, отрешились от мирской жизни, отреклись от мирских похотей и обещались идти вслед за Христом, для чего снова вдаемся в житейскую рассеянность и на зло себе созидаем то, что прежде так прекрасно разорили… Для чего вещество, которое научены мы пренебрегать, ставим на великое, имея привязанность к деньгам и имуществу, деля ум на многие и бесполезные заботы… Если предлежит нам любомудрствовать, то обладать имуществом – излишнее дело для любомудрия, которое дает обет для душевной чистоты быть чуждым самого тела» (2 Твор. преп. Нила Синайского, ч. 2, стр. 13–14). У стяжательных монахов, по свидетельству преп. Нила, было даже нечто вроде своего хозяйства. Некоторые из них имели свой виноградник, свой сад, свой скот. А так как строгой организованности хозяйства не было, то возникали разные неурядицы. Случалось, что кто-либо отнимет у другого часть виноградника и присоединит к своему, на поле другого пустит свой скот, отведет воду, текущую в чуждой сад. Подобные неурядицы были источником всевозможных распрей, споров, доводивших монашествующих даже до судов. «Ужели, – с удивлением вопрошает преп. Нил, – ужели должно за это бесноваться, стать хуже неистового… к судилищам пригвоздить ум, который обязан заниматься созерцанием Сущего, и созерцательную силу обратить на делопроизводственную хитрость, чтобы с успехом изобиловать тем, что для нас нимало не полезно» (1 Твор. преп. Нила Синайского, ч. 2, стр. 15). У преп. Нила есть целое письмо «монахам, любителям тяжб» – Неадию, Олимпию, Андромаху, Юлию, Химазию. Преподобный порицает их за то, что они «отреклись от приличного им безмолвия и служения молитвами и псалмами, забыли священный обет и принятый на себя образ, оставили место своего подвижничества и бесстыдно хлопочут о чужих делах, непрестанно проводят время в мирских судилищах и вносят туда несказанный шум и мятеж, так что, – говорит преп. Нил, – самые народные начальники смеются над вами, и крайне осуждают вас» (2 Твор. преп. Нила Синайского, ч. 3. стр. 39). В письмах к монаху Дмитрию преп. Нил предостерегает последнего от «общения с теми, которые, и по вступлении в иноческую жизнь, любят гордость, надувают щеки, высоко поднимают грудь и проводит время в судах».