Сокровища ханской ставки

– А как же тебя называть изволишь? – язвительно спросил генерал. – Аристотелем, может быть? Или Сократом?

Полковник сидел хмуро. Да все он понимает, но потому и явился к Воронцову. Тот, во-первых, генерал, во-вторых, историк. У него к архивным документам допуск есть.

– Так то – архивные документы! – Сергей Сергеевич уже не сдерживался и теперь почти что кричал. – Это приказы, распоряжения, приговоры и все в таком роде. Это содержательные бумаги. А ты чего захотел? Ты знаешь, сколько тогда было таких протоколов? Знаешь? Миллионы! Да кто и где бы стал их хранить?! Или, может, по-твоему, в госбезопасности каждую использованную туалетную бумажку хранили? Если нет грифа «совершенно секретно» или там «хранить вечно» – полежала бумажка свой срок, да и под нож ее.

Полковник это понимал хорошо, сам, слава Богу, всю жизнь отслужил в органах. И все же, все же. Может быть, если найти само дело его отца, там найдутся и следы статуэтки?

Генерал только головой покачал. Дело его отца майора Лукова надо было искать в девяностые, когда архивы КГБ открывали. Сейчас все снова закрылось. Если есть в деле хоть одна страница под грифом «секретно», дело не откроют.

– Слушай, Сережа, – полковник давно не говорил со старым другом так серьезно. – Я ведь не просто так прошу, мне статуэтка эта по горло нужна. Это ты свою жизнь со смыслом прожил – даже когда все обрушилось, нашел себе дело – историю. А я, понимаешь, ни Богу свечка, ни черту кочерга. А тут на склоне лет появился такой шанс.

– Какой еще шанс? – генерал внимательно смотрел на Лукова. – Ты о чем вообще?

Луков замялся: не знаю, говорить ли. Генерал вспылил, застучал кулаком по столу.

– Ты меня такой задачей грузишь, а зачем оно тебе, объяснить не хочешь?

Полковник умолк, повесил голову. Молчал наверное, минуты три. Потом посмотрел на друга мученическим взглядом.

– Я тебе расскажу, только ты – никому…

* * *

Спустя полчаса, когда полковник закончил свой рассказ, Воронцов встал с кресла, открыл форточку и сделал то, чего не делал уже лет двадцать, а именно – закурил. Выкурив папиросу, он выбросил ее прямо в форточку, что для аккуратного генерала было делом тоже невиданным. Потом повернулся к Лукову и посмотрел на него крайне хмуро.

– И все равно, грязная история, – сказал он. – Грязная и противозаконная.

– Что в ней противозаконного? – оскорбленно спросил полковник. – Хочу найти скульптуру, которую подарили отцу благодарные люди.

Воронцов отвечал, что дело не в скульптуре, а в том, для чего она ищется. Какой-то проходимец, фашистский отпрыск к тому же, хочет заграбастать археологическое сокровище, которое, между нами говоря, было украдено из России. И он, Луков, собирается этому проходимцу помочь.

– Я не проходимцу пытаюсь помочь, – отвечал полковник хмуро. – Я внуку своему пытаюсь помочь… Я же тебе сказал, у него спинальная мышечная атрофия. Пока ребенком был, нам по госпрограмме «Спинразу»^� давали. Но парню скоро шестнадцать лет исполняется. А для взрослых бесплатного лекарства добиться гораздо труднее. А если самим покупать, так это почти четыреста тысяч долларов в год. Где их взять? Негде! Значит что выходит – умирать мальчишке? За что? Чем он виноват?

Перед глазами его отчетливо встал хрупкий, изломанный, словно сухая веточка и самый любимый внук Сашка. Он сидел в инвалидном кресле, маленький, нечеловечески худой, упакованный в корсеты и улыбался деду счастливой почему-то и тоже прозрачной улыбкой. Луков только что купил ему очень дорогой и очень хороший планшет, которым можно было управлять при помощи голоса. Одна, правая, ручка у парня худо-бедно работала, левая же была зажата в локте и не действовала почти совсем. Да и правая, между нами говоря, не очень-то была рабочая. Даже пластиковую чайную ложку, с помощью которой он пил чай, было трудно ему держать, очень быстро рука уставала. Поэтому планшет с голосовым управлением оказался для парня настоящим подарком.

– Спасибо, дед, – сказал Сашка, освещая полковника огромными, в пол-лица глазами. – Уж и не знаю, что бы я без тебя делал. С тоски бы волком выл, наверное круглые сутки. Вот был бы сюрприз соседям.

Острый язык и саркастический нрав внук унаследовал, видимо, по прямой линии от деда. Разговаривая с ним, Луков быстро забывал, что перед ним сидит тяжело больной мальчишка, обреченный в лучшем случае, на пожизненную инвалидность, а в худшем – на скорую мучительную смерть. Пока власти платят за «Спинразу», внук живет. Но что будет дальше?

– Не печалься, дед, все будет пучком, – Сашка его еще и утешал, и поддерживал в отчаянные часы. – Посмотри, как далеко ушло человечество, какие технические изобретения, какие лекарства! В прошлом веке бы я родился – до двух лет бы не дожил. Что-нибудь придумают.

Да придумали уже, придумали! Есть уже препарат, способный безнадежно больного превратить в здорового. Вот только стоит он таких денег, которые нормальный человек за всю жизнь не заработает.