Сокрушение тьмы

Подробности Финкель рассказывал потом. Ему пришлось рассказывать их три раза — Фаронову, Визгалину и самому Макарову.

Он еще вчера утром обнаружил в чилижнике труп немецкого солдата в пятнистом маскхалате, какие обычно носили немецкие войсковые разведчики. При нем был планшет с картой и компасом. Убило его пулей в висок. Аккуратно убило. Кровь не испачкала даже одежду. Знать, на бегу ткнулся головой в чилижник — там и остался. Вечером Финкель вытащил его, раздел и в скалах, которые стояли в стыке между батальонами Визгалина и Челюбеева, оделся в немецкую форму, потом прошел на ту сторону. Высматривал, разговаривал с солдатами. Ему еще повезло в том, что вчера вечером к немцам прибыло подкрепление. Он и выдал себя за подкрепленца. Люди разные отовсюду. Поди разберись. Никому и в голову не придет, что среди них бродит солдат другой стороны. Узнал Финкель так много, что и «язык», пожалуй, столько не сказал бы.

Подкрепление к немцам пришло небольшое: на весь участок две егерские роты. Разбросали по горстке. Сняли их с высоты «905», которая находилась к западу от Дрейштеттена и на которой якобы расположена высокогорная гостиница «Штиклер». Немцы там просто бездельничали. На высоте остался лишь небольшой гарнизон — человек восемьдесят — не больше. Немцы считают, что этого вполне достаточно, чтобы держать под обстрелом части противника. За Дрейштеттеном есть еще другая высота, на ней стоит средневековый замок. Он построен из глины. Наружные стены его толщиной в два метра. Постройки внутри — тоже глинобитные. Снаряды их не берут, разве что противотанковые болванки. Там у немцев несколько батарей и батальон пехоты. Замок не обойти, не объехать: стоит в развилке обтекающих высоту дорог.

Обо всем этом Финкель разузнал у прибывших егерей — вроде бы так, ненароком, жалуясь на трудности немецкой обороны. Утром же, на рассвете, когда стали кормить солдат, он встал с котелком в общий строй, получил порцию горячей каши и тем же путем выбрался обратно.

— Страшно было? — напрямую спросил Макаров солдата.

— Страшно, — признался Финкель. — А потом ничего, освоился. Ходил как среди своих. Почувствовал: без охоты они воевать стали. Люди ведь тоже. Война всем надоела.

— Откуда немецкий знаешь?

— Все евреи знают его в какой-то степени. Я учил специально, — ответил Финкель. — Готовился поступать в университет.

Макаров тут же приказал штабному писарю написать на Финкеля наградной лист. Он лично представлял его к ордену Отечественной войны II степени.

О самовольном поступке, разумеется, упоминать не велел.

9

Этим же днем Макаров приказал Челюбееву и Визгалину выделить по одной роте, более боеспособной, и объединить их в одну сводную под командованием Фаронова, а затем с началом темноты, когда батальоны навяжут немцам интенсивную перестрелку, эту роту перебросить известным Финкелю путем на ту сторону и ударить с тыла по немецкой обороне в секторе визгалинского батальона.

В сводную роту прислали четыре миномета, два станковых пулемета системы Максим, пять пулеметов ручных, стрелки же, как и раньше, были вооружены только автоматами. Гранат получил каждый столько, сколько пожелал. Целых полдня солдаты готовились к вылазке: набивали патронами рожки, чистили оружие, подгоняли на себе снаряжение, чтобы нигде потом не стукнуло, не скрипнуло и не звякнуло, сушили портянки. Ужином их накормили сытно и раньше всех, дали еще и сухим пайком на два дня: мало ли что может быть. Все это проделали без суматохи, без спешки и по возможности скрытно: всякое подозрительное скопление людей могло быть немедленно замечено немцами — разведка у них работала хорошо.

Как только стемнело, рота вышла на исходный рубеж. Вместе с офицерами в ней насчитывалось пятьдесят шесть человек и двенадцать человек приданных. Роте дали еще двух радистов.

Темнело здесь рано: в полдевятого уже было темно, черно вокруг, как в закрытой яме. Когда Макарову доложили, что рота благополучно прошла скалы и углубилась в тыл к немцам, он велел батальонам начинать. Шипя и разбрызгивая огненные струйки, в черноту неба, в самый рассев тусклых далеких звезд, ударила красная ракета. Батальоны открыли огонь.

— Тра-та-та-та… Та-та-та… Гук! Гук! Бух! Бух! — ворвалось в нагорную тишину обвальным гулом и треском выстрелов.

Немцы насторожились: что это, провокация? Они-то отлично знали, русским наступать здесь бессмысленно: для этого у них не было сил. Или, может, это отвлекающий маневр? Русские где-нибудь пустили разведку? Да нет. Кажется, в самом деле пошли в ночную атаку. По всему хребту закричали «ура!». Рус Иван не иначе как спятил.