Сокрушение тьмы

Немного погодя Якименко докладывал Фаронову, все еще не пришедшему в себя после боя, о потерях в роте. Один из бойцов бинтовал Фаронову руку, рассеченную немецкой лопатой.

— Страшная это, оказывается, вещь — лопата, — говорил командир роты бойцу.

Потери были тяжелыми: рота потеряла восемь человек убитыми, десять ранеными, которых сразу же отправили к Брескину, да еще четырнадцать получили ушибы и легкие ранения — этим оказали помощь на месте. Иванников было заартачился, не захотел уходить, но Залывин отправил его в тыл, успокоив:

— Ничего, Костя, подлечишься и вернешься…

20

Макаров находился на НП 299-го полка. Он обсуждал с полковником Давыдовым детали предстоящего боя за деревню Фехерварчурго. Она лежала в четырех километрах от Мадьяралмаша. У Давыдова он и узнал, что пришло шесть танков и что они остановились на хуторе. Известие обрадовало. Теперь они могут силами двух полков и этих танков так надавить на позиции немцев, что те вынуждены будут оставить не только Фехерварчурго, но и в Истимере не удержаться. Туда, на НП, ему и позвонил Визгалин. Он доложил, что рота Фаронова уже отбила две атаки и что его батальон, поддерживая роту с флангов, тоже ввязался в бой: немцы, видно, получили свежие подкрепления и теперь пытаются вернуть утраченные позиции. Макаров тут же приказал Бахареву открыть артиллерийский огонь по глубине немецкой обороны, а сам в сопровождении одного лишь Боголюба кинулся к хутору.

— Чж-жу! Чж-жу! — свистели вокруг пули, а он, не обращая на них внимания, напрямик бежал по полю к строениям хутора. Одна из пуль цокнула в шапку, и та отлетела куда-то в сторону. Мокрую от пота голову, коротко стриженную, мгновенно охватила освежающая прохлада, он рванул полу шинели, открывая этой прохладе и грудь. Боголюб, подобрав шапку, едва успевал за ним. Макаров забежал во двор, увидел танки, стоящие за оградой, тусклый огонек в кухонной пристройке, пинком распахнул дверь.

За столом сидел майор в расстегнутой гимнастерке. Рядом с майором сидела девица с погонами сержанта; юбка плотно обтягивала ее колени.

— Майор, — Макаров успел оценить обстановку. — Доложите задание, с которым вы прибыли на наш участок.

Майор тяжело взглянул на Макарова.

— А вы, собственно, кто, что я вам докладывать должен?

— Я командир полка! Почему вы здесь чаи гоняете, а там люди гибнут?

— Я сам комбриг. Я прибыл с марша. Имею я право… дух перевести?

— Право? Сейчас же в бой! Немедленно!

Майор потянулся к кобуре.

— Не лапай! — рявкнул Макаров. — Здесь фронт! Слушай, майор! Если через десять минут твои танки не будут на рубеже, мои автоматчики расстреляют тебя перед твоими ребятами к чертовой матери! — Макаров круто повернулся на каблуках. Боголюб едва успел распахнуть перед ним дверь.

Через десять минут танки с ревом обошли фланги 2-го и 3-го батальонов Макарова, пошли на линию немецкой обороны.

— Ура! Ура! Танки пошли! — в окопах ликовала пехота, только что не смевшая под минометным огнем и головы поднять.

В небо взмыли две красные ракеты. Издали послышалось «ура» — это поднялся полк Давыдова.

С началом нового дня оба полка были уже в Фехерварчурго.

Полки Макарова и Давыдова могли наступать, но приказ был иной — закрепиться. Обстановка требовала, чтобы весь корпус подтянулся и, дождавшись прихода выделенных ему в подкрепление основных сил танковой части, ударил вместе с ними.

К вечеру горловина между Веленце и северной оконечностью Балатона сузилась наполовину под натиском обеих армий.

* * *

Утром 22 марта полк Макарова, взяв накануне Варналиту и уйдя от нее в Веспрему, круто повернул назад и пошел под углом к северной оконечности Балатона. В этот же день войсками 4-й армии был взят и Секешфехервар.

За прошедшую ночь выдвинутые на передний край вторые эшелоны с трудом одолели еще около трех километров, совсем почти перехватив горловину. И выдохлись. Дивизия Ларина, продвинувшаяся дальше других, получила приказ спешно двигаться им на помощь. Но немцы пятью дивизиями, с упрямством обреченных, уперлись у горловины, которая теперь сузилась до двух с половиной километров, и под губительным обстрелом пулеметов и артиллерии начали выводить основные силы своей 6-й танковой армии СС из «мешка». Войска их, используя лога и лесные балки, шли весь день и всю ночь. Утром «мешок» опустел. Противнику, вопреки желанию нашего командования, все-таки удалось вывести значительную часть живой силы и меньшую — техники, в основном оставленной за Балатоном. Наши войска не успели встать ему на пути. Полки и дивизии полуразбитой немецкой армии, минуя Веспрем, ушли южнее в горы Баконь в район Сомбатхея, торопясь укрыться за рекой Рабой. Потери противника были огромными.