Солярис. Непобедимый. Звёздные дневники Ийона Тихого

иного выхода, как вытолкнуть его через люк ракеты; то же, что он не отходит от ракеты, а кружит около осиротевшего корабля, объясняется законами ньютоновской механики, но не чьими-то извращенными вкусами. С течением времени количество тел, окружающих корабль этого моего родственника, действительно, порядком возросло: маневрируя, он двигался, словно в ореоле смерти, прямо как на гравюрах Дюрера; но, повторяю, творилось это не по его воле, а согласно законам природы.

Племянник Эвзебия и мой кузен, Аристарх Феликс

Тихий, сосредоточил в себе самые ценные дарования, дотоле проявлявшиеся в нашей семье порознь. Он же, единственный из всех, добился успеха и прочного благосостояния благодаря гастрономической инженерии, именуемой также гастронавтикой, которую он блестяще развил.

Начатки этой отрасли техники относятся еще к концу

XX века, но тогда она была известна в грубом и примитивном облике так называемой каннибализации ракет.

Чтобы сэкономить материалы и место, начали применять для изготовления ракетных переборок и перегородок прессованные пищевые концентраты: крупяные, мучные, бобовые и тому подобные. Позже расширили сферу этой конструкторской деятельности – охватили ею также меблировку ракеты. Кузен мой лапидарно оценил качество тогдашней продукции, сказав, что на вкусном стуле не усидишь, а удобный вызывает несварение желудка.

Аристарх Феликс подошел к этому делу совершенно по-новому. Неудивительно, что Объединенная Альдебаранская Верфь первую свою трехступенчатую ракету (Закуска-Жаркое-Десерт) назвала его именем.

Теперь никого уже не изумляют распределительные щиты на сдобной основе (так называемые электропесочники), слоеные конденсаторы, макаронная изоляция, пряникоиды (катушки из миндаля с медом, который хорошо проводит ток), наконец, окна из бронированного сахара; хотя, конечно, не всякому нравятся костюмы из яичницы или, к примеру, подушки из бисквита с орехами, либо из сдобы (из-за крошек в постели). Все это – дело рук моего кузена. Это он изобрел буксирные тросы-колбасницы, струдельные покрывала, одеяла из суфле, а также лапшево-манный привод; он же первый применил швейцарский сыр для охладителя. Заменив азотную кислоту лимонной, он сделал горючее превосходным освежающим напитком

(и вдобавок безалкогольным!). Отлично действуют также его огнетушители с клюквенным кисельком – они одинаково надежно спасают и от пожара, и от жажды.

Были у Аристарха последователи, но никто из них не смог с ним сравниться. Некто Глобкинс пытался ввести в обиход ромовый торт с фитилем в качестве источника освещения; он потерпел полнейшее фиаско, потому что и света этот торт давал мало, и весь пропитывался копотью.

Не нашлось также покупателей ни на его бифштексовые коврики для вытирания ног, ни на изоляционные пластины из халвы, которые лопались при первом же столкновении с метеорами. Это лишний раз доказывает, что мало иметь общую идею, ибо каждое конкретное решение, с ней связанное, должно быть творческим – как, например, гениальная в своей простоте придумка моего кузена, чтобы все пустые места ракетной конструкции заполнять пустой похлебкой, благодаря чему и вакуум получается, и наесться можно.

Думаю, что этого Тихого вполне по заслугам можно было бы назвать благодетелем космонавтики. Ее провозвестники не слишком давно, когда мы смотреть не могли на биточки из водорослей и супы из мхов и лишайников, уверяли нас, что именно на таких вот харчах человечество отправится к звездам. Благодарю покорно! Хорошо, что я дожил до лучших времен, – а то ведь сколько экипажей в дни моей юности погибло с голоду, дрейфуя среди темных течений пространства и имея на выбор всего лишь систему жеребьевки либо демократические выборы обычным большинством голосов. Со мной согласится каждый, кто помнит гнетущую атмосферу собраний, на которых обсуждались эти неприятные вопросы. Существовал даже проект Драпплюсса, который некогда наделал немало шума, –

чтобы по всей Солнечной системе равномерно рассеять в помощь потерпевшим крушение кашу манную либо гречневую, а также какао в порошке; но проект этот не был принят: во-первых, это обошлось бы дорого, а во-вторых, сквозь тучи какао нельзя было бы разглядеть навигационные звезды. И лишь гастронавтика освободила нас от этих проблем прошлого.

Когда вот так, по ветвям генеалогического древа, приближаюсь я, вступая в новейшие времена, к собственному появлению на свет, задача моя как хроникера нашего рода становится все более трудной. Не только потому, что легче обрисовать давних предков, которые вели оседлый образ жизни, чем их звездных потомков, но и потому, что в пустоте проявляется пока еще непонятное влияние физических явлений на семейную жизнь. Чувствуя себя беспомощным перед документами, которые не могу даже как следует рассортировать, я отказываюсь от всякой попытки привести их в порядок и представлю их попросту в той очередности, в которой они сохранились. Вот опаленные скоростью страницы путевого дневника, который вел капитан звездного флота Всемир Тихий: