Солнце, что следует за Луной. Наттеньеры

– Родгена, ты совсем не изменилась, твоя красота не увядает, а лишь расцветает, и Вива очень подросла. Так давно я здесь не был.

Император вздохнул и обвел взглядом дворец, словно человек вернувшийся домой после долгого отъезда.

– Ничего особо не изменилось. Дворец все так же сияет великолепием. Как и в былые времена, когда был жив отец.

– Для нас это честь, принимать вас в поместье Наттеньер, ваше величество! – проговорили хором мать с дочерью с поклоном.

Наконец император повернулся к Лейву.

– Лейв, мой верный и умный мальчик, когда узнал, что с тобой произошло, мое старческое сердце сжалось от боли.

– Простите меня, ваше величество, простите! – проговорил Лейв, запинаясь, и у него на глазах выступили слезы. – Я даже не могу подняться, но все же, ради вас я… – и тут Лейв, ухватившись за ручки кресла стал было опускаться на колени. Герцогиня Родгена ахнула и поднесла руки к сердцу

– Мой бедный мальчик! – воскликнула она, сквозь слезы. – Очень хочет почтить вас, повелитель! Он так сильно пострадал на охоте, что даже с постели не мог подняться. Но сегодня сам сказал, что ради вашего величества преодолеет боль и немощь.

Гримаса страдания исказила лицо Лейва, пот проступил на лбу, дрожа всем телом, он опустился на колени перед императором.

«Это просто невероятно! – думала Елена, с отвращением наблюдая эту сцену. – Как можно так бессовестно лгать всем вокруг?!»

Император склонился к Лейву и проговорил:

– Довольно, мой мальчик, ты тронул сердце старика своим поступком, но не надо вредить своему здоровью.

Он подал руку племяннику, помогая тому сесть обратно в кресло.

– Ну что же, а теперь пойдемте в дом, так интересно, изменилось ли что-нибудь внутри с момента моего последнего визита сюда?

И вся процессия медленно двинулась по лестнице и вскоре скрылась внутри дворца.

– Так значит, герцог Лейв до сих пор скрывает ото всех, что он здоров? – рассуждала про себя пораженная Елена, все еще глядя на высокие двери, за которыми скрылись император с семьей и придворными. – Но зачем? Только ли ради того, чтобы удивить всех своим лживым мужеством?

Она с тревогой в сердце задавала себе эти вопросы, и чутье ей подсказывало, что Лейв что-то задумал, что-то такое, чтобы выиграть у Кольбейна в симпатиях императора и стать наследником престола.

– Что ты там себе бормочешь под нос? – спросила Фрея, стоявшая рядом.

Елена молчала.

– Тебе не показалось, что император плохо выглядит? – спросила Фрея задумчиво.

– Да, очень тяжело дышит.

– У меня так отец дышал перед смертью, – тихо добавила Фрея, склонив голову на бок.

***

Все залы дворца были начищены до блеска, в огромных фарфоровых вазах благоухали цветы. Обеденный стол ломился от золотых и серебряных блюд с изысканными яствами.

Император прошел к центральному месту и опустился в кресло, поправляя рукой мантию.

– Помнится, в твоем доме, Доран, всегда отлично готовили, – заметил император, разглядывая многочисленные блюда с едой на столе перед собой.

– Принимать такого высокого гостя честь для всего дома, –проговорила с поклоном Родгена, – и стол должен быть соответствующим.

Император покачал головой.

– Что верно, то верно, однако до меня дошли слухи, что вчера герцогиню Вигдис Эмиртейн увезли отсюда с отравлением непонятным ядом, – император остановил взгляд на Родгене.

По залу прокатился испуганный шепот.

– Насколько хорошо у тебя с безопасностью в поместье, брат? – обратился император к Дорану.

Герцог Доран смертельно побледнел, встал со своего места, чтобы что-то объяснить, ну тут Кольбейн резко поднялся и с поклоном проговорил:

– Повелитель, дабы вернуть ваше доверие моему дому и всей моей семье, сегодня и все последующие дни вашего пребывания здесь я лично буду пробовать всю еду и вино, что будут подносить вашему величеству.

Кто-то из гостей ахнул, герцог с герцогиней потрясенно посмотрели на сына.

– Кольбейн, – медленно проговорил император, внимательно разглядывая племянника, – мой храбрый мальчик, у тебя всегда было сердце льва, за это тебя и люблю я.

Кольбейн подошел к императору, взял золотой кубок и отпил вина из него, затем по очереди попробовал стоящие рядом с Рагнаром на серебряных блюдах ягненка, свиные отбивные и тушеные в пряностях овощи. Поклонившись, Кольбейн произнес:

– Эту еду и вино можно употреблять, ваше величество.

– Ну что ж, тогда начнем трапезу, – довольно произнес император и взял драгоценный кубок в руки.

– Это вино особенно любила покойная императрица Ловиз, – проговорила с тихой улыбкой Родгена.

Она не без удовольствия заметила, как император едва заметно вздрогнул. Любое упоминание о Ловиз было верным способом смягчить гнев и суровый нрав деверя. И герцогиня прекрасно об этом знала и безупречно умела этим пользоваться. Она встала, подняла высоко кубок и проговорила, возвышая голос:

– Да здравствует его величество император Рагнар! Долгих лет жизни!

И вся зала подхватила:

– Да здравствует его величество!

– Долгих лет жизни!

***