Солнце, что следует за Луной. Наттеньеры

– То, что ты сейчас сказал, очень обнадеживающе, – сказал Кольбейн и, предупреждая вопрос Догеля, продолжил, – ты сказал, что многие хотели бы уничтожения волков и воцарения наконец мира. Это очень хорошо. Нам осталось лишь помочь этим людям объединиться.

– Вы думаете, это возможно, ваше высочество?

– Конечно, друг, я верю в силу духа ардийцев. Вы гордый и храбрый народ. Ардия стояла до последнего во времена захватнических войн моих предков. Даже огненные драконы не страшили вас.

– Страшили, мой господин, – возразил Догель, – именно поэтому вожди и молили духов о даровании им оружия, способного уничтожить драконов, и только Асхар получил ответ, кто способен на это – черные волки, а точнее их божество, которое они охраняют.

– Мы поможем собрать ардийцам сопротивление. А в центре его будешь ты. Как тебе?

Лицо Догеля просветлело.

– Это будет самая радостная миссия для меня! Благодарю вас, ваше высочество, что судьба моей Ардии не безразлична вам также как и мне!

Кольбейн улыбнулся, а затем подошел к карте на стене.

– Прости меня, Догель, но в моей голове живет лишь одна мысль – как спасти и укрепить Империю и обезвредить ее врагов. Только и всего. Благополучие Северной Ардии меня интересует только с позиции безопасности наших северных границ и контроля диких племен. Куда выгоднее для меня было бы иметь Северную Ардию в качестве союзника и сторожа на севере от дайсанов и керков, как, собственно, и было при Фламендерах.

Кольбейн стал задумчиво обводить пальцем границы Империи, начиная с юга, великой и славной столицы Альнаар, двигаясь на север до Туманных гор и Перевала Скорби, а затем восточнее до великих рек-сестер Гельчи и Дары, отделявших Империю от царств Регул, Нореи и Рагфы, и далее южнее к Беркетскому Царству, когда-то такому же гордому и непреклонному, как и Северная Ардия, ныне же покоренному и вассальному, ежегодно поставляющему рекрутов в армию Империи, золото и рубины в казну и лучшую бронзу для литья пушек, которыми по приказу Кольбейна, уже активно снабжалась пехота и флот взамен устаревшим железным. Теперь его палец скользил по границе Южного моря, теплого и бурного, пока вновь не дошел до столицы, прочертив таким образом круг.

– Империя такая большая, Догель, – сказал Кольбейн, – и со всех сторон ее терзают враги, они постоянно объединяются, чтобы грабить и разорять нас, и что мы можем сделать? Все предыдущие императоры, и мой дядя в том числе, тратили колоссальные силы и средства на укрепление армии, но это нам не особо помогло. Передовое оружие несомненно нужно, но, кроме этого, нам необходимо изменить тактику.

– Как же надо действовать, ваше высочество?

– Сейчас у них у всех один враг – наша Империя, поэтому они с такой легкостью объединяются в союзы, тревожат наши границы, не дают стране покоя. Мы же должны сделать так, чтобы они грызлись между собой. Разделившись сами в себе, погрязнув в междоусобной войне, они ослабнут. А по одиночке разбить их будет намного легче. Одно дело разобраться с кучкой дайсанов, другое дело с огромной объединенной армией. Мы должны сделать все, чтобы внутренние конфликты поглотили их с головой, это даст Империи отдых от бесконечных войн и стычек на границах, нам всем нужно время великого покоя и мира, для процветания, чтобы жизнь забила ключом. Так что, мой дорогой друг, я далек от благородных намерений по отношению к Северной Ардии, если на данный момент она – враг Империи, значит ее надо уничтожить, а еще лучше это сделать руками самих ардийцев.

Догеля покоробило от этих слов, но он опять промолчал. Кольбейн же успел уловить выражение его лица.

– Что? Тебе не нравятся мои рассуждения? Говори!

– Разве я смею возражать вам, ваше высочество? – отвечал с поклоном Догель.

– Перестань, старина, я хочу услышать твои мысли, пускай они будут не очень милы моему слуху, но зато это будет правда. Я, знаешь ли, с детства питаю какую-то особую симпатию к людям, не боящимся говорить правду в лицо, какой бы они ни была. И ты всегда был таким человеком – открытым и прямым. Ну так что же? Тебе бы хотелось услышать, что я брошусь на спасение ардийского народа от беды, которую они добровольно накликали на свои головы?

Догель покачал головой.

– Нет, ваше высочество. Я знаю, кто вы. А вы так же знаете историю моей жизни. Как мои родители бежали из Северной Ардии в поисках лучшей доли, но вместо этого угодили в плен к дайсанам. Ни отца, ни мать я с тех пор не видел. Мне было девять, когда меня выставили на торжище и продали в рабство за десять золотых утен. Так и я попал в подчинение наместнику Баеду родному племяннику номаха Нинурта Великолепного, а дальше меня отправили гребцом на галеру. Целью всех наших выходов в море была нажива, грабеж торговых кораблей, но однажды нам встретился настоящий боевой галеон – ваш галеон, господин, ну и потом…

Кольбейн подошел к Догелю и по-дружески похлопал того по плечу.

– Да, то была славная битва, дружище, – произнес он с улыбкой, – до сих пор чувствую запах пороха и вижу горящую матчу того суденышка, на котором плавали те прихвостни –твои хозяева.