Солнце, что следует за Луной. Наттеньеры

Как я уже тебе рассказывала однажды, моя мать была благородной госпожой, а отец простым человеком. Они полюбили друг друга и сбежали из дома. В этом союзе родилась сначала моя сестра Лия, а затем и я. Ты веришь, что любовь может принести лишь счастье и радость, но для моих родителей она обернулась злым роком. После того, как моя мать умерла от тяжелой болезни, мы с сестрой и отцом постоянно скитались из города в город, из деревни в деревню. Были времена, когда мы по несколько дней не видели и корки хлеба. К счастью, Лия и я всегда отличались очень сильным здоровьем, даже пережили эпидемию и остались живы. Вскоре семья одного купца, согласилась взять Лию к себе в работницы, оформили ее, как крепостную. Мы с отцом тогда очень обрадовались, наконец-то хотя бы у нее появиться постоянная работа и крыша над головой. Для нас это было самым настоящим счастьем, тут и отец нашел в том же городе работу в кузнице. Жизнь, казалось, начала налаживаться. Мы часто виделись с сестрой. Мать успела научить Лию читать и писать, и та старалась поддерживать и развивать свои знания и учить меня. Все было так хорошо и спокойно целых пять лет. А потом случилась беда, в том городе, где мы жили, убили губернатора, и обвинили в этом купца – главу семейства, в котором работала Лия. Его самого сослали, купеческое дело стало разваливаться, хозяйка уже не могла содержать большое количество прислуги, и Лию, как крепостную, продали. Мы с отцом сразу узнали, что ее купило поместье Наттеньер, и надеялись, собрав денег, поехать к ней. Но быстро не смогли этого сделать, все откладывали. Наконец мы накопили необходимую сумму и отправились в путь. Мы знали, что в округе полно бандитов, поэтому ехали только в светлое время суток, на ночь просились переночевать в селах и деревнях. Больше всего мы боялись нарваться на дайсанов, шайки которых прорывались через границу и орудовали поблизости, поэтому в тот день, когда увидели направляющихся в нашу сторону военных в имперских латах и со знаменами, очень обрадовались. Отец даже помахал им рукой. К несчастью, это оказались дезертиры. Они налетели на нас, забрали все до последней нитки, отца жестоко избили, а меня… Сейчас, вновь вспоминая тот страшный день, чувствую, как мои руки, начинают трястись от безудержного гнева, от страшного бессилия. Почему это случилось со мной? Ведь мне было лишь двенадцать, Елена. Совсем ребенок. И тогда, видя перед своими глазами стонущего отца, с запекшейся кровью на губах, и чувствуя боль во всем своем истерзанном теле, я возненавидела все живое вокруг, и впервые страстно захотела убивать. Наигравшись с нами, дезертиры решили взять нас в качестве своих рабов, для потехи и забавы. Сами они направлялись на восток, где планировали соединиться с ордой варваров и захватить несколько городов, попутно грабя, разоряя и сжигая целые деревни, безжалостно убивая людей. Это был один сплошной кошмар, Елена. Кругом крики, стоны, плачь детей, мольбы о помиловании. Но этим зверям было не ведомо милосердие. Я так страстно желала умереть, лишь бы больше не видеть этого. И именно тогда среди полного отчаяния и смерти, я впервые увидела его – Кольбейна Наттеньера. Мужчины той несчастной деревни, на которую напали дезертиры, храбро сражались, но силы были не равны, и вот помню, один юноша встал перед своим домом, в котором прятались его родители и жена с детьми, в руках из оружия – только вилы. Главарь шайки достал меч и понесся на него, как вдруг прямо перед ним выскочил всадник. Это был Кольбейн. Он одним ударом снес голову главаря. И тут же вся шайка замерла. С нараставшим ужасом они смотрели на то, как обезглавленное тело их предводителя повалилось с лошади на землю.

– Поганой крысе – поганая смерть, – усмехнулся Кольбейн и плюнул в труп главаря.

Он был совершенно один. Но никто из шайки не решался напасть на него, неожиданная гибель главаря и грозный вид самого всадника в латах и с обнаженным окровавленным мечом, подействовала на них гипнотически. Заметив растерянность своих врагов, Кольбейн рассмеялся.

– Что же вы не нападаете на меня? Или вы только и способны, что резать безоружных женщин, да детей? А равный соперник вам не по зубам?