Солнце, что следует за Луной. Наттеньеры

В те дни Кольбейн находился в подчинении у генерала Эдварда Хансена, именно он на тот момент был верховным полководцем Империи. Кольбейн очень уважал этого человека и его семью, но иногда во время их светских разговоров, я замечала, как его глаза вспыхивали темным огнем. Дело в том, что Кольбейна прочили на место лорда Хансен, но когда это произойдет, никто не знал, ведь для этого генералу надо было либо умереть, либо добровольно уйти на покой, что тот пока делать не собирался. Кольбейн никогда в этом не признается, но он жаждал получить этот пост, эту власть, она была нужна ему. Став верховным полководцем, он бы привлек внимание императора, а значит его шансы на престол стали бы вполне реальными. И чтобы добиться этого, он решил очаровать дочку генерала – Флору. Все это происходило перед моими глазами, так как незадолго до этого, Кольбейн устроил меня в дом Хансен помощницей швеи, а затем, когда все узнали, что я пишу и читаю на двух языках, – приставили лично к генеральше – леди Хансен, разбирать ее почту и отвечать за нее на письма. К тому времени, как Кольбейн стал частым гостем в доме генерала, Флоре прочили в женихи совершенно другого юношу, помолвки еще не было, но все негласно между собой уже их поженили. Да и сами молодые люди были влюблены друг в друга без памяти. Но тут появился Кольбейн и всего в пару дней вскружил голову несчастной генеральской дочке настолько, что та совершенно позабыла о своем женихе, а потом и вовсе отказалась от помолвки. Тот жених, как я слышала, даже вызывал Кольбейна на дуэль на мечах, которая закончилась меньше, чем за минуту безоговорочной победой Кольбейна. Эта история была ему лишь на руку, так как делала его абсолютным победителем в глазах и без того влюбленной Флоры. Я видела, как методично и хладнокровно Кольбейн идет к своей цели, с какой легкостью он разрушил юную любовь, которая мешала ему. Но самое ужасное было то, что он не любил Флору. Улыбаясь ей или делая комплимент, его глаза оставались такими же спокойными и холодными, как всегда. Это был голый расчет. Я ненавидела его за это. Меня он тоже не любил, но из-за того, что я была незнатна и небогата, отверг. Эту же богатую, легкомысленную дурочку готов был взять в жены. И тогда я решила отомстить ему – убить его невесту. Путешествуя с войсками по Империи, мы однажды остановились в одной восточной деревне, его жители особенно прониклись ко мне, а женщины научили меня делать одно лекарство, помогающее от болезней живота. Нюанс заключался в том, что если ошибиться в пропорциях при изготовлении этого лекарства, то оно превращалось в страшный яд, убивающий практически мгновенно. Именно его я хотела использовать, но сначала этот яд надо было на ком-то испробовать. Поэтому сперва я подбросила отравленную иглу служанке, что прислуживала Кольбейну, когда тот приезжал в дом Хансен. Я давно мечтала свести ее со свету, так как она слишком много и двусмысленно улыбалась ему. Действие яда поразило меня. Меньше, чем за минуту ее не стало. Я смотрела на бездыханное тело, на панику, что поднялась по всему дому, и ледяной ужас медленно вползал в мою душу и сознание. Что я наделала? Я превратилась в монстра, и этот монстр требовал еще жертв. Мне нужно было действовать быстро, чтобы все выглядело так, словно смерть наступила от неизвестной инфекции, а не от яда. И я, не мешкая, убила Флору. Кольбейн тогда отсутствовал, а когда вернулся, нашел дом в глубоком трауре. Лорд и леди Хансен плакали и стенали над телом своей умершей дочери. Из-за опасности, что инфекция может распространиться, Кольбейн посоветовал всем покинуть дом, а сам остался внутри вместе с парой людей расследовать случившееся. Все было слишком стремительно, поэтому я не успела выбросить остатки яда, что находились в моей комнате. Именно это и выдало меня. О, я помню его лицо, когда выяснилось, кто за всем стоит.

– Фрея, что ты наделала? – спрашивал он потрясенно. – Ты лишила жизней двух молодых девушек, повергла в страшное горе семью, которая относилась к тебе, как к родной дочери? Как ты могла совершить такой чудовищный поступок?

Я ничего не отвечала, лишь смотрела в его глаза. В них теперь читались гнев и отвращение, но я была рада этому, пусть он ненавидит меня, презирает, но по крайней мере не смотрит так, будто меня вовсе не существует.

Мой бедный отец, узнав, что я совершила, бросился умолять Кольбейна пожалеть меня. И он, к моему огромному удивлению, в самом деле не выдал меня. Вместо этого отправил нас с отцом в другой город, где недавно была построена народная лечебница. Кольбейн убежден, что поступил так из сострадания к моему отцу и мне, я же уверена, что он просто не хотел компрометировать себя, ведь я была его протеже в семье генерала, и поэтому поспешил упрятать меня подальше, а смерть Флоры и служанки выдал за пищевое отравление.