Солнце, что следует за Луной. Наттеньеры

– Эх, успеть бы в Киль, – волновался Варди, – путь до Фарсалы не близкий, надо переночевать да закупиться провизией в дорогу. Уверен, Елена, тебе понравится юг, с его прекрасной природой, душистыми цветами и теплым ласковым морем, именно там тебе и нужно жить, а не среди суровых гор и ледяных рек. Я устроюсь на какую-нибудь галеру и буду привозить тебе каждый раз всякие диковинные вещицы из-за моря.

Варди все говорил и говорил, Смуглый бодро бежал вперед по размокшей от дождя дороге, было по-осеннему зябко, так что Елена получше закуталась в свой плащ и закрыла глаза. До Киля было часа полтора пути, она вполне может и поспать. Мерное поскрипывание колес да хлюпанье лошадиных копыт по лужам действовали усыпляюще, дремота навалилась на нее, веки отяжелели. «Он так мечтает о южном море, – думала Елена сквозь дремоту, – но как сказать ему, что я не могу поехать с ним? Мне нужно совсем в другую сторону – на север, попробовать отыскать следы своего прошлого. Почему я читаю на языке Ард, а верейского не знаю? Кто мои родители? Столько вопросов…». Голова снова загудела. Как бы она хотела заснуть сейчас и проснуться в какой-нибудь волшебной стране под шум прибоя, проснуться совершенно другим человеком без этой страшной тяжести на сердце. Сон навалился на нее, но ей ничего почти не снилось, только яркие вспышки каких-то образов и обрывки разговоров, словно из другой жизни. Проезжали лес, Елена поняла это даже с закрытыми глазами по аромату мокрой листвы и мха, приближался утес, на котором Кольбейн спас ее в их первую встречу. Эти воспоминания заставили ее сердце болезненно сжаться.

«Дождись меня, Елена, – настойчиво звучал голос в ее голове, – обещай мне, что никуда не уедешь». «Как же так, – с отчаянием думала она, – вы говорили мне ждать вас, а сами уехали? Почему так поступили? Кольбейн, почему? Зачем вы оказались так жестоки, так хладнокровно и безжалостно жестоки? Ведь я ждала вас до последней секунды, несмотря ни на что, несмотря на то, что теперь знаю, какой вы на самом деле, я все равно люблю вас». Елена сильнее зажмурила глаза, подавляя страстное желание взглянуть на утес. «Нет, если увижу его, то не смогу уехать. Просто не смогу».

Дорога бежала вперед, уже въехали на холм, с которого Киль открывался, как на ладони. Елена увидела окутанные серым туманном высокие крепостные стены, поднимающийся из многочисленных труб дым. Город жил и дышал. Он встречал уже новую Елену, не бесправную крестьянку, а свободную юную путешественницу, открытую для всего мира. Вот только вместо ликования и радости в этот час у нее на сердце была невообразимая тоска. Варди стегнул Смуглого, и через минуту раздался цокот копыт о мощенную улицу.

Долго решали, где остановиться на ночлег, в результате был выбран постоялый двор господина Эля. Когда-то давно он был богатым купцом, торговал зерном и мукой, даже построил себе дом с водяной мельницей в русле Ольдмы, но со временем из-за непосильных налогов дело его прогорело, а мельницу, чтобы не пустили с молотка, пришлось переоборудовать под постоялый двор. Правда, и тут несчастного господина Эля ждал крах из-за повышения сбора на пользование водными ресурсами Империи. Дом постепенно разрушался от сырости, водяное колесо перестало крутиться и вокруг образовалось болото. Цены здесь были самые низкие в городе, но, даже несмотря на это, постояльцы не спешили занимать комнаты. Виной всему служил дурной характер господина Эля: потеряв все свое состояние, закрыв любимое дело, он со временем, кажется, тронулся умом. Выражалось это в страшной мнительности, подозрительности и скупости. Но Варди с Еленой плохой характер хозяина гостиницы нисколько не смущал. Они понимали, что те деньги, которые остались после выкупа, понадобятся им в их долгом путешествии.

Заплатив за две комнаты, Варди побежал вниз распрягать Смуглого. Елена осмотрелась. Скромная узенькая комнатенка, едва вмещавшая в себя старую кровать с пыльным матрасом, выходила своим единственным окном на болото. Было очень холодно, поэтому девушка поспешила закрыть поплотнее ставни и начала готовиться ко сну, правда спать пришлось не снимая платья и теплых шерстяных чулок. Задув свечу на столе и натянув дырявое одеяло до самых ушей, Елена закрыла глаза. Не хотелось ни о чем думать, ничего вспоминать. Комната самого господина Эля находилась прямо над головой. И по всей видимости старик страдал еще и бессонницей. Он беспокойно ходил по комнате из одного конца в другой, что-то бормотал себе под нос, двигал вещи, стучал по стенам, словно проверяя насколько они еще прочные, а потом и вовсе стал громко распевать:

Ах, душечка, душечка, дайте-ка я поцелую ваш кружевной платочек!

Но тут запнулся и закричал во все горло:

– Проклятый приказчик Ролло! Нету у меня денег! Нету! Прочь из моего дома, стервятники! Это мой дом! Мой!

Дальше была слышна какая-то возня, металлический звон, словно старик с кем-то сражался.

Елена смотрела на потолок, там среди щелей виднелся тусклый свет и прыгающая туда-сюда черная тень сошедшего с ума господина Эля.