Солнце сияло

Впрочем, сочинять рекламные тексты для буклетов немногим легче. Это до того умильный язык и галантерейная патетика, что бумажные искусственные цветы рядом с подобным текстом кажутся созданиями самой природы. Сейчас я как раз валяю один такой по заказу какой-то фирмы, что строит дома для людей с большими, вернее – очень большими доходами. «Бытовое обслуживание в нашем жилом Комплексе соответствует уровню пятизвездочного отеля. На входе услужливый швейцар распахнет перед Вами двери. Консьерж передаст корреспонденцию. Коридорный донесет Ваши вещи "от двери до двери". Горничная по Вашему желанию проведет уборку в квартире. Если же Вы предпочитаете заниматься домашними делами лично, к услугам жильцов – прачечная, оборудованная в соответствии с последними достижениями человеческой мысли в этой области, а также химчистка. И не забудьте воспользоваться услугами "рум-сервиса". Незачем самому бегать по супермаркету: сделайте заказ, и посыльный доставит покупки прямо к дверям Вашей квартиры». Я пишу – и меня едва не физически тошнит от этого текста. Но никакой другой невозможен, нужно так и только так, и желательно изогнуться еще побольше, еще горячее лизнуть между раздвинутыми ягодицами.

О том, что я клипмейкер и за плечами у меня полтора десятка роликов, никто в агентстве не знает. Я и не хочу, чтоб узнали. Здесь свои корифеи камеры, свои гении, с трудом терпящие рядом друг друга, и если мое инкогнито откроется, неизвестно еще, какая судьба ждет меня здесь. Меня брали сюда метать бисер, за это платят мне американскими президентами в конверте – этим я и должен заниматься.

Правда, одному человеку в агентстве известно, кто я. И это не кто другой, как сам владелец его. Вернее, владелица.

Я проработал в агентстве чуть не год, не имея представления, кому оно реально принадлежит; начальник отдела, зам. начальника, директор один, директор другой, генеральный директор – вот чьи имена звучали, кого я знал, от кого зависел, чьи лица видел на всяких совещаниях и собраниях. А кто владелец – это, похоже, в моем окружении не было известно никому, и никого особо не волновало: так далеко находился этот владелец, так высоко – как ни задирай голову, все равно не увидишь, а потому, что он есть, что его нет – все одно. Возникало время от времени то в одном разговоре, то в другом имя: Ирина Ярославна, – но, вспорхнув с языка легкокрылой пташкой, тут же и исчезало, не оставив по себе следа, и я ни разу даже не утрудил себя раздумьями, кто это такая, мифическая Ирина Ярославна.

Однако в один прекрасный день, вылетев посередине рабочего дня по какой-то неотложной надобности из дверей бывшего школьного здания, которое занимало агентство, я нос к носу столкнулся с Ирой, только что выпрыгнувшей из двухсотсильного, похожего на внушительных размеров серебряный чемодан, сверкающе-отдраенного джипа «мерседес».

– Привет, – остановился я. – Какими судьбами?

– Привет, – во взгляде ее сквозило то же недоуменное любопытство, что, наверно, и у меня. – А ты здесь что делаешь?

– Я здесь работаю. А ты что? О каком-то заказе приехала договариваться?

Горло ее проиграло недоуменно-веселым клекотом смеха.

– Да ты что. Если ты тут работаешь, ты у меня работаешь. Ты кем?

Я сказал. В следующий миг догадавшись:

– Так Ирина Ярославна – это ты?

– Ирина Ярославна – это я, – все так же поклекотывая горлом, согласилась она. – Ничего, нормально? Доволен?

Я едва не попросил ее о режиссерской работе. Я прикусил себе язык в то мгновение, когда слова этой просьбы уже готовы были сорваться с него. Нет, я не хотел быть ей ничем обязан. А и она, надо думать, вовсе не горела желанием что-то сделать для меня.

– Нормально. Доволен, – ответил я. И, в свою очередь, спросил сам: – А на телевидении ты что, больше не работаешь?

– Ну конечно, – сказала она. – Совмещать не выходит. Оказывается, она уже несколько лет не работала на телевидении. Фамусов занял пост в администрации президента, владеть официально своей империей ему по закону было нельзя, он передал ее в верные руки, а часть отломил, отдав старшей дочери.

– Младшую что же, обошел? – спросилось невольно у меня.

– Лариской интересуешься? – в голосе Иры прозвучало понимание. – У нее и так все есть. Лариска за немца замуж вышла, миллионера, в Германии живет.

– Что ты! – Не знаю, чего было больше в том моем восклицании: удивления или восторга способностью сестер устраивать свою жизнь. – А как же Арнольд?

– А! – Ира поморщилась. – Не покатило у них с ним. Правильно ты говорил, бездарность.

Я не помнил, чтобы я обсуждал с нею степень способностей Арнольда, но утверждение было истинным, и спорить с ней по этому поводу я не стал.