Солнцеворот. Повесть об Авеле Енукидзе

— Непременно сегодня. Как только стемнеет. Сколько денег вы привезли?

— Сто рублей.

— Негусто. Но выкупить станок хватит. Всего ведь нужно триста.

Авель внимательно всмотрелся в Ладо и только теперь разглядел как следует его похудевшее, обострившееся лицо, запавшие, лихорадочно блестящие глаза.

«Голодает, — подумал он. — Целый месяц таскает в кармане двести рублей и не потратил на себя ни копейки. Боялся, что не хватит расплатиться. И, между прочим, как в воду глядел. Что бы делали мы сейчас, но будь у нас этих трех «катенек»[18].

У Авеля защемило сердце от внезапного прилива нежности к Ладо, к этому необыкновенному, одержимому, воодушевленному одной идеей человеку. Вот уж действительно — «одна, но пламенная страсть».

Но тут же он подумал, каким сложным и рискованным делом будет для них перевозка печатного станка. Станок — это ведь не шрифт, не пачка прокламаций. Его на своем горбу не притащишь: надо нанимать фаэтон. А это дело рискованное, кучер может заинтересоваться необычным грузом, сообщить полиции. Или далее не полиции, а просто так проболтаться, поделиться с кем-нибудь своим недоумением. Вот и поползут разные слухи, а это почти равносильно провалу. Тут нужен свой, надежный человек. Но где его взять?

«Впрочем, — оборвал свои размышления Авель, — Ладо наверняка все продумал, у него небось давно разработан план».

Чтобы совсем рассеять свои сомнения, он все-таки спросил:

— А как мы его перевезем? Дело ведь непростое.

— Не говори! — отозвался Ладо. — Я три дня этим занимаюсь. И вот вчера как будто нашел выход. Представь, необыкновенно простой. Врат хозяина нашей квартиры доставляет в разные лавки и магазинчики всякие товары. У него хорошая, прочная повозка. Вот на ней мы; и перевезем сюда наш станок.

— А он надежен? Не проболтается? — спросил Авель.

— Да он понятия не имеет, что такое типография, что такое печатная машина! Я ему сказал, что мы свою мастерскую открыть хотим, деньги зарабатывать будем. А что за мастерская, что за машина здесь стоять будет, не все ли ему равно?

Объяснения, которые привел Ладо, казалось, были наивны, но именно наивностью и неотразимы. Это ведь Баку! Пестрый, многоязычный, разноплеменный город. Здесь чуть ли не каждый приезжий норовил завести какое-нибудь свое дело: открыть слесарную мастерскую, или начать варить леденцы, или ткать коврики. Мастерские росли как грибы. Лопались словно мыльные пузыри, вновь возникали. «Купили машину, хотим мастерскую открыть, будем деньги зарабатывать!» — других объяснений тут и не требовалось, ни малейших подозрений это у простого, бесхитростного возчика, доставляющего товары в мелкие магазинчики и лавчонки, вызвать не могло.

— Не волнуйтесь, мальчики. Все будет хорошо, — подвел итог этим размышлениям Ладо. — Отдыхайте с дороги, а вечером займемся. Дело это, я думаю, беспроигрышное, но все-таки не такое уж легкое. Так что набирайтесь сил.

— «Не такое уж легкое», — задумчиво повторил Авель слова Ладо, когда тот вышел из комнаты.

— Может быть, не стоит так торопиться? — забеспокоился Васо. — Если дело беспроигрышное, то почему же Ладо говорит, что оно нелегкое?

— Ты же знаешь Ладо, — возразил Авель. — Он от своего плана все равно не откажется. Кроме того, он в этих делах опытнее нас. Так что не бойся!

Васо усмехнулся:

— Чего мне бояться? Как говорят хевсуры, одинокий человек крепче камня. Не за себя боюсь. Боюсь, как бы вся наша затея не провалилась.

— Не думаю, — ответил Авель. — Ладо не из тех птиц, которые легко попадаются в силок.

В пять часов Ладо вернулся. Он был весел и бодр. Глаза блестели еще ярче и лихорадочнее, чем накануне

— Ну, друзья, у меня все готово! В шесть ждет Шапошников. Вы пойдете со мной. Вернее, не со мной, а за мной, держась чуть поодаль. Внимательно глядите, нет ли слежки… И заметьте на будущее: если что не так, немедленно сменим квартиру, а станок и шрифты надо будет сразу же перепрятать… Итак, ровно в шесть в типографии Шапошникова!

Ладо убежал.

В половине шестого Васо и Авель вышли из дому. Пешком двинулись по Каспийской улице, медленно дошли до типографии Шапошникова, остановились напротив и, импровизируя случайную встречу друзей, затеяли оживленный разговор. Шумно хлопали друг друга по плечам, отчаянно жестикулировали, смеялись. Но краем глаза поглядывали, как грузят на повозку станок. Когда на конец погрузка была закончена, повозка медленно тронулась в путь по направлению к Балаханской улице. Авель с Васо шли следом за ней, стараясь держаться на почтительном расстоянии. Двигались глухими, пустынными переулками: несмотря на весь свой оптимизм, Ладо, не забывая ни на минуту, что «береженого бог бережет», велел возчику ехать окольными путями.

Прибыли на место, когда уже смеркалось. Уверившись окончательно, что за ними никто не следит, Васо и Авель ускорили шаги, чтобы помочь выгружать станок.

— Смотри-ка, пришли все-таки твои дружки, — удивился возчик-татарин. — А я уж думал, нам с тобою опять вдвоем придется эту чертову махину тащить.

— Я ведь сказал тебе, что они непременно придут, — смеялся Ладо.