Сонджу

Раньше Сонджу ощущала себя виноватой в том, какой удар нанесла по репутации и самооценке своего мужа, фактически признав его своим уходом никудышным мужем и любовником. Теперь она больше об этом не жалела. Он добился успеха в своей карьере и теперь самодовольно сидел на своём тёпленьком месте, думая, что отомстил ей. Её не волновало, так ли это на самом деле.

В прохладный апрельский день Сонджу вошла в роскошный просторный кабинет. Возраст пошёл владельцу этого кабинета на пользу. Он начал выглядеть солиднее. Мужчина, сидевший за столом, потрясённо поднял взгляд. Она села напротив и спокойно выложила на стол четырнадцать писем – по одному на каждый год. Он нервно заёрзал. Сонджу начала читать. Она слышала, как он прочистил горло и сказал:

– Я…

Она остановила его небрежным жестом. Он замолчал.

Закончив читать, она собрала все письма одним движением и посмотрела на бывшего мужа. Взгляд её был полон ярости.

– Ты сидишь в своём просторном кабинете и, вероятно, думаешь, что достиг успеха, о котором мечтал. Но я пришла сказать тебе, что ты был для меня бесконечным разочарованием – как муж, как любовник и, что самое главное, как человек. Я слышала, твоя нынешняя жена помыкает тобой и публично говорит о твоих личных неудачах.

Его взгляд застыл. По его лицу пробежала тень. Он сказал:

– Когда я потерял Чинджу, всё остальное потеряло смысл. Я не знал, что тебе сказать.

Она медленно встала и молча вышла. Он заслужил каждое сказанное ей слово – отчасти она ощущала некое удовлетворение. И всё же, вернувшись домой, она ощутила и вину – за то, что так жестоко прошлась по и без того сломленному человеку.

Госпожа Чхо была решительно настроена как можно чаще вытаскивать Сонджу из дома. Они обедали в ресторане у Киджи и Ёнги два-три раза в неделю. Еженедельно встречались с господином Кимом и профессором Сином в кофейне. Ездили на рынок в районах Намдэмунгу и Содэмунгу, теряясь в миллионах запахов, звуков и цветов. Со всей этой активностью Сонджу крепко спала по ночам. Даже ей казалось, что она справляется хорошо.

А потом…

Дорогая Младшая Тётушка!

Я должна сообщить, что Младший Дядюшка попал в серьёзную автомобильную аварию по пути домой с работы. Он сел за руль пьяным. Говорят, теперь он принимает лекарства от хронических болей и вряд ли вернётся на работу. Это многое в семье меняет.

Сонджу не стала читать дальше, только зацепила взглядом дату: «13 мая 1966 года». Она металась по комнате, затем резко остановилась, будто ударенная призраком Чинджу, когда увидела дверь, не открываемую ей с марта. Прислонившись к двери, она рыдала, умоляя дочь о прощении: она знала, как Чинджу любила своего отца. Сонджу вынесла письмо Чинвон во двор, подожгла его спичкой и смотрела, как оно превращается в пепел.

Она пыталась сосредоточиться на чём-то красивом и созидательном. Занималась садом. Тем летом розы, оплетавшие забор, зацвели, украсив сад ярко-розовыми бутонами. Прошло три года с тех пор, как Сонджу взялась за оформление этого сада: теперь посаженные ей растения и цветы разрослись и похорошели. Многие соседи и прохожие хвалили её сад. Она выдёргивала сорняки и подрезала ветви, затем заходила в дом, чтобы убрать чёрную грязь из-под ногтей, и через несколько дней повторяла всё снова. В цветах, бабочках и божьих коровках она видела Чинджу.

В дверь постучали три раза. Это была её сестра. Войдя в дом, она сказала:

– О, сад такой чудесный! Мне нравится низкий забор. И отсутствие ворот.

– Спасибо, – сказала Сонджу, выдавив улыбку.

Сидя на диване, сестра сказала:

– Я ненадолго. Ты ведь понимаешь, три мальчика и муж.

– Как они поживают? И как там матушка?

– У матушки всё по-прежнему. Мои дети быстро растут. Старший уже в колледже, а второй только готовится к вступительным экзаменам. Муж расширил практику, и теперь на него работают ещё три доктора.

– Я рада, что у тебя всё хорошо, – ответила Сонджу.

Она задумалась, стоит ли рассказывать сестре о дочери. Какой в этом смысл? Она не хотела её жалости, но не хотела и врать, что всё ещё ждёт Чинджу. Поразмыслив, она сказала:

– Недавно я узнала, что Чинджу умерла в год моего отъезда из Маари.

Глаза сестры тут же наполнились слезами. Достав из сумочки платок и промокнув глаза, она шмыгнула носом:

– Не знаю даже, что и сказать. Я ужасно перед тобой виновата… – она вцепилась в платок. – Я должна была защитить тебя, когда наши родители от тебя отказались, но мне не хватило смелости пойти против семьи.