Сонеты

Постыдно расточать души могучей силы
На утоленье злых страстей, что нам так милы:
В минуту торжества они бывают злы,
Убийственны, черствы, исполнены хулы,

Неистовы, хитры, надменны, дерзновенны —

И вслед, пресытясь всем, становятся презренны:
Стремятся овладеть предметом без труда,
Чтоб после не видать вкушенного плода;

Безумствуют весь век под бременем желанья,

Не зная уз ни до, ни после обладанья,
Не ведая притом ни горя, ни утех,
И видят впереди лишь омут, полный нег.

Все это знает мир, хотя никто не знает,

Как неба избежать, что в ад нас посылает.

130

Лицом моя любовь на солнце не похожа,
Кораллы ярче, чем уста ее горят,
Когда снег бел, то грудь прекрасной с ним не схожа,
А волосы есть шелк — у ней их не каскад.

Я видел много роз, в садах хранимых строго,

Но им подобных нет у милой на щеках,
А благовоний вкруг найдется лучших много,
Чем то, что на ее покоются устах.

Я лепету ее внимать люблю, но знаю,

Что музыка звучит и лучше и нежней,
И к поступи богинь никак не прировняю
Вполне земных шагов возлюбленной моей.

И все же для меня она стократ милее

Всех тех, кого сравнить возможно б было с нею.

131

Такой же ты тиран, как те, что, возгордясь
Своею красотой, жестоко поступают,
Затем что знаешь ты, что, в душу мне вселясь
Твои черты светлей сокровищ всех сияют.

А вот ведь говорят видавшие тебя,

Что вызвать вздох любви лицо твое не может
Не смею возражать-боюсь, что не поможет,
Хотя в том пред собой готов поклясться я.

И то, в чем я клянусь, доказывает ясно

Рой вздохов уст моих, при мысли о твоем
Нахмуренном лице, мне шепчущих о том,
Что в любящей тебе и черное прекрасно.

В поступках лишь черна порой бываешь ты —

И вот в чем вижу я причину клеветы.

132

Люблю твои глаза, которые, жалея
Меня за то, что ты смеешься надо мной,
Оделись в черный флер и с тихою тоской
Глядят на мой позор, все более темнея.

О, никогда таким обилием румян,

Восстав, светило дня Восток не озаряло,
И звездочка зари вечерней сквозь туман
Таких живых лучей на Запад не бросала,

Какими этот взор покрыл лицо твое.

Так пусть же и душа твоя, как эти очи,
Грустит по мне и днем, и в мраке тихой ночи,
Когда твоя печаль так скрасила ее.

Тогда я поклянусь, что красота лишь в черном,

И цвет иной лица начну считать позорным.

133