South Africa Inc

Anglo выпустила пресс-релиз, в котором "выразила сожаление" по поводу этой меры. Бобби Годселл, находясь в прекрасной форме, заявил: "Увольняя это большое количество людей, мы руководствовались только одной целью - предотвратить дальнейшее ухудшение порядка на шахтах. . . . Мы привлекаем полицию на наши шахты в крайнем случае и осознаем, что зачастую ее привлечение означает насилие". Годселл наверняка читал хотя бы один из отчетов компании о беспорядках на шахтах. Расследование серьезных беспорядков на золотых приисках в январе 1975 года против введения правительством Лесото отложенной заработной платы завершилось следующим образом: «Мы не можем постоянно надеяться на южноафриканскую полицию». В ходе отдельного спора на золотом руднике, принадлежащем компании Anglo-Vaal, в которую Anglo инвестирует свои средства, еще 3 000 чернокожих были уволены после протеста против увольнения четырех управляющих. Когда мужчин отправляли на родину за участие в незаконной забастовке, два горнодобывающих предприятия почувствовали более острую форму черного гнева. В их штаб-квартире в Йоханнесбурге взорвались две лимповые мины, выбив сотни окон в округе. Никто не пострадал. Хотя большинство шахтеров в итоге были восстановлены на работе, этот спор потряс либеральное мнение ЮАР. Даже финансируемая Оппенгеймером Прогрессивная федеральная партия заявила, что крайне обеспокоена тем, что обе стороны не смогли уладить свои разногласия по обычным каналам.

Решив реабилитировать свой имидж и желая избежать разрушительной официальной забастовки, AAC спустя четыре месяца пошла навстречу годовым требованиям NUM по зарплате. Повысив свое предложение на 2,8 % до 22 %, AAC, JCI и еще один горнодобывающий концерн снова оторвались от рекомендованного предложения Горной палаты. Это был хитрый ход, поскольку 80 процентов заявленных членов НУМ в количестве 150 000 человек работали на шахтах AAC. Когда профсоюз призвал своих членов на десять шахт GFSA и двух других компаний, которые отказались улучшить свои предложения, забастовка провалилась через два дня. Сочетание угроз увольнения и применения слезоточивого газа и резиновых пуль охранниками шахт против бастующих рабочих убедило профсоюз отменить забастовку. Они настояли на одном условии: чтобы Промышленный суд решил, могут ли бастующие шахтеры быть уволены с работы и выселены из общежитий на законных основаниях. Через два месяца, в ноябре, суд вынес решение в пользу профсоюза. В сложившихся обстоятельствах это была значительная победа профсоюза и его генерального секретаря Сирила Рамафосы, молодого юриста, который уже провел семнадцать месяцев в тюрьме за свою политическую деятельность.

 

В ходе беспрецедентного обмена мнениями летом 1986 года Рама Фоса получил возможность высказать Гарри Оппенгеймеру в лицо все, что он думает о политике Anglo в области оплаты труда и роли горных предприятий. Поводом для этой первой встречи послужило внешне благородное мероприятие - первая годовщина выхода радикальной газеты Weekly Mail, которое проходило в непринужденной многорасовой атмосфере театра Market в Йоханнесбурге. Театр Market зарекомендовал себя как оазис культурной независимости и инакомыслия, хотя длинная рука Оппенгеймера даже там неизбежна. Частично его финансируют Мемориальный фонд Эрнеста Оппенгеймера и AAC. Всегда готовый ассоциировать себя с символами оппозиции Оппенгеймер вложил в газету 5 000 рандов. Белое вино, канапе и присутствие англоязычных специалистов по связям с общественностью вместе с несколькими чернокожими профессионалами и сотрудниками профсоюза, ослабили историческую напряженность. Несмотря на утомительный день переговоров о зарплате в Горной палате, Рамафоса был в атакующем настроении. Его подготовленная речь, спешно набранная на текстовом процессоре профсоюза накануне его трудолюбивым пресс-атташе Марселем Голдингом, представляла собой обширную атаку на маленького, урбанистического человека, сидевшего рядом с ним. Горнодобывающая промышленность остается без внимания прессы, - сказал он. Горнодобывающая промышленность менее всего способна убедить людей в своей поддержке социальных перемен. Именно эта отрасль послужила печью, в которой запекалась расовая дискриминация, и прессе это известно. Сегодня она полностью опирается на систему эксплуатации труда мигрантов и на полицейский гнет. Она платит чернокожим рабочим самую низкую зарплату среди всех крупных горнодобывающих компаний в мире, за исключением Индии. . . . Все, что вы слышите от баронов горнодобывающей промышленности, это то, что их сдерживает закон. Большой бизнес нарушает бесчисленные законы, чтобы получать большие прибыли, но избегает нарушать несправедливые законы, которые помогли бы уничтожить систему труда мигрантов и позволить работникам жить вместе со своими семьями".