Читаем Советская поэзия. Том второй полностью

Советская поэзия. Том второй

Есть у моря свои законы,есть у моря свои повадки.Море может быть то зеленымс белым гребнем на резкой складке,то без гребня — свинцово-сизым,с мелкой рябью волны гусиной,то задумчивым, светло-синим,просто светлым и просто синим,чуть колышемым легким бризом.Море может быть в час закатато лиловым, то красноватым,то молчащим, то говорливым,с гордой гривой в часы прилива.Море может быть голубое.И порою в дневном дозореглянешь за борт — и под тобоюто ли небо, а то ли море.Но бывает оно и черным,черным, мечущимся, покатым,неумолчным и непокорным,поднимающимся, горбатым,в белых ямах, в ползучих кручах, переливчатых, неминучих,распадающихся на глыбы,в светлых полосах мертвой рыбы.А какое бывает море,если взор застилает горе?А бывает ли голубоеморе в самом разгаре боя,в час, когда, накренившись косо,мачты низко гудят над ухоми натянутой ниткой тросыперескрипываются глухо,в час, когда у наклонных палубломит кости стальных распороки, уже догорев, запалыподжигают зарядный порох?Кто из нас в этот час рассветасмел бы спутать два главных цвета?И пока просыпались горныутром пасмурным и суровым,море виделось мнето черным,то — от красных огней —багровым.

«Не тем, что полстолетья будут сцены…»

Не тем, что полстолетья будут сценыизображать солдатский наш уют;не тем, что в двадцать два узнали ценутому, что люди в сорок узнают;не сединой, что, может, слишком ранолегла походной пылью на виски,когда мы, жизнь промерив на броски,считали мины, не считая раны;не славой, что пришла к нам неспроста:на бланках похоронного листа,на остриях штыков под Балаклавой,в огнях ракет рождалась наша слава;ни даже тем, что, выйдя в путь тернистый,мы научились жертвовать собой.Мы тем гордимся, что последний выстрелзавещан нам отцовскою судьбой.Гордимся мы, что в наш двадцатый век, —на той земле, где дни не дни, а даты, —в семнадцатом родился человекс пожизненною метрикой солдата.Гордимся мы, быть может, даже тем,что нам о нас не написать поэм.И только ты, далекий правнук мой,поймешь, что рамка с черною каймойнам будет так узка и так мала,что выйдем мы из бронзы, из стекла,проступим солью,каплею,росойна звездном небе —светлой полосой.