Советские ветераны Второй мировой войны. Народное движение в авторитарном государстве, 1941-1991

Таким образом, организация была структурирована в типично советской манере: она имела солидный легитимирующий орган, не слишком дееспособный на практике, небольшой «комитет», тоже собиравшийся не особенно часто, и очень узкий круг людей из Москвы, которые, собственно, и вели всю внутреннюю работу. Низовых филиалов не было ни на местном, ни на региональном, ни на республиканском уровнях; формальное членство тоже отсутствовало. Казалось, главная цель достигнута: на свет появилось «потемкинское» учреждение, которое могло бы подать заявку на вступление в FMAC, но при этом не создавало бы никакой институциональной базы для защиты ветеранских интересов в родной стране[783].

Однако организаторы не учли того, что нельзя создать ветеранскую организацию без самих ветеранов. Неприятности начались с самого начала. На первом пленарном заседании СКВВ, которое проходило в день учредительной конференции, начальству с трудом удавалось удерживать 75 его членов в предписанных рамках. Снова и снова руководители объясняли, что главной задачей объединения будет международная пропаганда, что массовой организации не планируется, что предполагаются местные собрания ветеранов, но без местного членства, что представители на местах нужны лишь для того, чтобы принимать заезжих гостей-иностранцев[784]. Упрямство, с которым даже ключевые члены отказывались воспринимать подлинные задачи организации, заставило начальство почувствовать, что легко не будет. Активисты, которыми начали укомплектовывать структуру – в подавляющем большинстве отставные кадровые офицеры, родившиеся до 1922 года[785], – наивно полагали, что от них ожидается защита тех ветеранов, с которыми плохо обходятся. «Именно в этом смысл такой организации», – заявлял один из них, полностью пренебрегая положениями новоиспеченного устава[786].

Расхождения между тем, как трактовал задачи организации официоз, и тем, как воспринимали их активисты, бурно вырвались на поверхность на заседании секции инвалидов войны, состоявшемся 26 декабря 1956 года[787]. Во время этой встречи активисты – некоторые из которых узнали о планировавшемся мероприятии лишь из слухов, ходивших в среде бывших бойцов, – в открытую оспорили мнение все более раздражающегося руководства относительно того, чем должна заниматься организация[788].

Заседанию предшествовала статья писателя-фронтовика Эммануила Казакевича «Дело о мотоколяске», опубликованная в «Литературной газете» неделей ранее. В конце статьи, в которой подробно описывалось никуда не годное качество этих механических «помощников» инвалидов-фронтовиков, выпускавшихся с 1953 года, он неожиданно обратился к новой организации: «И, наконец, два слова к товарищам из Комитета ветеранов войны. Забота об инвалидах войны – ваше непосредственное дело. Не слышно пока, чтобы вы делали это дело. Я был трижды ранен на войне. Таких, как я, много. По счастью, мы отделались сравнительно легкими ранениями. Не забудем о тех наших товарищах, которым пришлось испить чашу до дна!»[789]. Эти слова укрепляли активистов в представлении о том, что СКВВ должен быть лоббистской организацией. Однако руководство по-прежнему пыталось умерить пыл ветеранов, удерживая их в рамках намеченного курса на пропагандистскую работу. С этой целью Алексей Маресьев, знаменитый военный летчик, потерявший на войне обе ноги и председательствовавший на встрече, напомнил собравшимся, что основной функцией организации остается пропагандистская работа в зарубежных ветеранских объединениях: их нужно использовать в качестве «трибун» для борьбы с «силами реакции, которые пытаются начать третью мировую войну»[790]. Кроме того, важное значение, по его словам, имели и некоторые местные задачи: помощь в регистрации всех ветеранов войны, «воспитательная работа» в ветеранских рядах, а также среди «молодого поколения», издание литературы о «массовом героизме советского народа», забота о воинских мемориалах и кладбищах[791]. Немного отклоняясь от официальной линии, он даже осторожно допускал, что и для инвалидов войны можно кое-что делать – а именно помогать им «духовно расти»[792]. «Комитет ветеранов войны также столкнулся с таким рядом вопросов, как вопросы материально-бытового, трудового устройства наших ветеранов, – говорил Маресьев. – Надо прямо сказать, что Советский комитет ветеранов войны непосредственно этими вопросами не занимался и заниматься не может. Но всем вам понятно, что у нас есть целый ряд советских и государственных учреждений, которые непосредственно занимаются этими вопросами. Это различные министерства и ведомства. Мы много имеем случаев, когда в этих учреждениях безобразно относятся к запросам, которые ставят наши ветераны войны, плохо и формально относятся к нашему советскому человеку. Вот с этим-то я и должен бороться как общественная организация, как общественная сила. К этому много есть путей…»[793].