«Совок». Жизнь в преддверии коммунизма. Том III. СССР после 1988 года

Магазинные цены 91 года были абсурдны. По государственным ценам 91-го года, получается, что для изготовления килограмма сыра достаточно, не считая труда, который у нас никогда и не считался, всего 2 литра молока. Для изготовления целого килограмма полукопченой колбасы, не считая труда, достаточно всего полкилограмма мяса с костями (колбаса тогда была из чистого мяса – без растительного белка и перемолотой шкуры). Государство «Великого Эксперимента», исходя из коммунистического посыла, что перед богом все равны, старалось, путем регулирования цен, сделать все товары доступными для всех – и для директора завода, и для рабочего. В результате экономика перевернулась вверх ногами – цены в магазинах оказались ниже цен на базарах. Неудивительно, что колбаса с прилавков магазина сметалась в одно мгновение, и раздавался вопль, что цены на базаре недоступны. При нормальном – стихийном! ценообразовании, цены на базаре, благодаря самому короткому пути товара от производителя до покупателя, ниже, чем в магазине, и базаром пользуются менее обеспеченные слои населения, а при Советской власти наоборот – рынком, где не было очередей, а цены были выше магазинных, могли пользоваться люди более состоятельные.

При полных рынках магазинные цены были тем провокатором, который привел к свержению Советской власти. Не диссиденты её свергли. Это была государственная глупость Сталина, Хрущева, Брежнева, Горбачева.

За 70 лет Советской власти так и не была решена проблема равновесия между спросом и предложением, поэтому народ поддержал всё обещавшего Ельцина.

В 92-м году, когда цены в магазине сравнялись с базарными, которые при этом увеличились более чем в 10 раз, но изматывающие всех очереди исчезли, появилось поле для спекулятивных заявлений тех, кто доказывал, что все стало невыносимо плохо, и не менее спекулятивных заявлений тех, кто доказывал, что стало хорошо.

Любопытный разговор двух лоточниц я услышал на базаре:

– Пенсию опять поднимают, не успеваешь ценники менять.

– Все с ног на голову поставлено.

– Хозяин не упустит.

Вспоминая прошлое, не могу не обратить внимания на настоящее. Сейчас от продажи нефти у государства скопилось много нерастраченных денег (2012г). Глазьев предлагает увеличить зарплату учителям, врачам и прочим бюджетникам, уверяя, что это не увеличит темп инфляции. Но цены у нас на рынке формируются не конкуренцией, а корпоративной солидарностью монопольных владельцев рынка. Грубо это выглядит так:

– сколько надо учителю съесть мяса, чтобы не сдохнуть? Столько-то. Делится его зарплата на вес мяса и вычисляется цена. В результате вся прибавка зарплаты пойдет купцу. Поэтому ценники меняют одновременно с изменением пенсии.

Если нет роста производительности труда и производства, прибавку зарплаты за счет распродажи сырья немедленно съест инфляция, а ожидаемого роста производительности в сфере производства материальных ценностей нет. Поэтому нельзя тратить нефтедоллары на еду, а можно только на создание рабочих мест в производстве, надо прекратить деиндустриализацию России. Появятся заработки – появится спрос. Пойдут налоги – вот их, и отдать врачам и учителям. У нас колоссальный резерв рабочей силы. 5% населения Америки кормит всю Америку, а мы пытаемся сохранить сельское население, вместо того, чтобы насытить хозяйства техникой и удобрениями.

По берегам Волги особняки для богатых строят приезжие из Средней Азии и с Кавказа. Я спрашиваю у царевского жителя:

– Почему вы не работаете на стройке? Вы здесь живете, здесь у вас семьи, вам же это выгодней.

– Понимаешь, на машину все равно не заработаешь, а на бутылку мне и так хватает. А две не надо – сопьюсь.

Я восхитился гениально простым объяснением нашим царевским мужиком особенности политической экономики народившегося строя. У нас колоссальный разрыв между зарплатой бедняков и доходами богатых. При таком соотношении у хозяина нет потребности в росте производительности труда, в энергосбережении, в снижении материалоемкости, он и так благоденствует, и у рабочего нет заинтересованности – все равно на машину не заработаешь.

Стимулирует экономику реальный рынок, а не декларативный, а самым главным, первым в списке товаром на рынке является труд, и рыночной экономикой является только та экономика, где на рынок выставлены труд и капитал, покупающий труд по рыночной стоимости.

Наше общество разделилось, а неравенство порождает жажду борьбы. Страшно, если эта жажда реализуется религиозной или националистической борьбой. Громоотводом против этого может служить только классовая борьба против безработицы, за зарплату, условия труда и за прочие социальные требования.