Современная китайская драма

Погруженная в темноту сцена. Но вот она озаряется слабым светом, и в глубине ее вырисовывается контур кирпичного, в старинном стиле дома. Оттуда доносится какое-то шуршание, похоже, чиркают спичкой, вспыхивает огонек, но порыв ветра тотчас гасит его. За этот короткий миг зрители успевают разглядеть героя нашей истории — Ч э н ь  Х э с я н а. Пес — унизительное и грубое прозвище, которое следует за Чэнь Хэсяном уже более семидесяти лет. В этом прозвище воплотилась вся его жизнь да и горькая судьба его отца. В деревне и стар и млад словно забыли его человеческое имя — Чэнь Хэсян. Теперь это изможденный, седой как лунь старик, похожий на загнанного зверя, которого выследили и которому вот-вот придет конец.

Опять чиркнули спичкой, но она тут же погасла.

П е с. Мать твою! Мало того, что всю жизнь не везло, а теперь даже спички зажечь не могу. Чистое наваждение! (Снова чиркает спичкой и подносит ее к соломенному жгуту.)

Из-за спины Пса выглядывает  п р и з р а к — неуспокоенная душа  Ц и  Ю н н я н я, которую в дальнейшем мы будем называть именем ее некогда здравствовавшего хозяина. Призрак делает вид, что дует на горящий факел, в тот же миг порыв ветра и вправду гасит пламя. Пес резко оборачивается, вначале онемев от изумления, потом, взяв себя в руки, спокойно спрашивает.

Выходит, это ты?

Ц и. Я.

П е с. Стало быть, нежить?

Ц и. …нежить.

П е с. Нечистый дух, что ли?

Ц и. …дух.

П е с. Зачем пришел?

Ц и. Ты подумал обо мне — и я тотчас явился.

П е с. Что за причина мне думать о тебе?

Ц и. Скучаешь без меня. В наши-то годы есть о чем вспомнить. Это всегда так: о ком думаешь, тот и является. (Показывает на дом.) Все-таки сожжешь?

П е с. Спалю дотла.

Ц и. А подпалишь — и за решетку угодишь.

П е с. Я покараю собственного сына.

Ц и. Но половина дома-то принадлежит моей дочери.

П е с. Выходит — обе половины и спалю.

Ц и. Затвердил одно: «спалю да спалю»… И тебе тогда крышка! Разве не так? Ха-ха-ха!

П е с. Чего зубы скалишь?

Ц и. Да над тобой смеюсь.

П е с. Надо мной?

Ц и. Похоже, тебе на этом свете хуже, чем мне на том.

П е с (презрительно). Хуже? Мне хуже, чем тебе? Это мне-то хуже, чем тебе?

Ц и. И все-таки, Пес, тебе хуже. Я и в хоромах пожил, и мошну имел немалую. Помирал, правда, не очень весело; но все равно закрыл глаза помещиком. И то сказать, без малого триста му земли имел. А ты получил дом задарма — и сразу жечь. Вот уж поистине верно сказано: «Волчья шкура к псу не лепится».

П е с. Катись отсюда, вонючий помещик!

Ц и. Да ведь мы с тобой свояки.

П е с. Никогда не признавал я этого сродства! Это позорное пятно на моем имени.

Ц и. Всю жизнь мы были что драчливые петухи, так, может, в нынешний вечер попытаемся-ка поладить друг с другом. А вот и наши молодые объявились, обсуждают новую жизнь.

Появляются  Ч э н ь  Д а х у  и  Ц и  С я о м э н.

С я о м э н. Твой отец привязан к дому. Тут его корни. Неужели посмеешь тронуть эти стены?

Д а х у. Когда старая телега загораживает дорогу, ее убирают.

С я о м э н. Ишь как сегодня разошелся! Аж страшно!

Д а х у. Старик-то подряхлел, совсем рехнулся.

С я о м э н. Ну не скажи!

Д а х у. Ты, как всегда, покрываешь его. Я ему говорю, продам дом, выручу немалые деньги, верну долги. Сам-то он двадцать лет болеет, надо же расплатиться за лекарства.

Все это время Пес и Ци Юннянь прислушиваются к разговору.

Ц и. Слышь, продавать собрался…

Д а х у. Завтра продам, а там он пойдет на снос.

П е с. Завтра он продаст! Да я сегодня его сожгу! Вот уж отведу душу. Сожгу и наконец обрету покой, сожгу и…

Ц и. Жги его, жги! Поддай огоньку, чтобы всем жарко стало.

П е с. Ты-то чего радуешься? Тоже мне владетель о трех аршинах земли, святой из храма у пяти дорог, пред которым не воскуряют благовоний, тухлый помещик из прошлого…